Это ни к чему не привело: жеребец продолжал галопом нестись вперед. Я снова попробовал воздействовать на него, но конь не сбавил бега и не изменил направления. Я сосредоточил всю волю на том, чтобы внушить животному свой приказ.
Вдруг до меня дошло, что подо мной никакой не конь, а создание, мне совсем чуждое и неведомое, и я почувствовал себя так, словно очутился по горло в болоте, а мои попытки подчинить это существо своей воле подобны барахтанью утопающего в горном потоке. Было ясно, что я оказался в какой-то колдовской ловушке, в которую завлек меня этот неукротимый зверь.
Я не решался соскочить с него из опасения сломать шею. «Куда и зачем уносит он меня?» — спрашивал я себя, мучимый мыслью о том, что все это, случившееся по моей глупости, неминуемо навлечет беду на сестру и брата.
«Они воспользуются мною как приманкой для Каттеи и Кемока, — подумал я. — А кстати, кто это — они? Кто они, правители этой страны, и что им от нас надо?» Я не сомневался, что сила, которая распоряжалась мною, была по своей природе губительной — вроде той, которая действовала на меня там, в лабиринте. Однако в этот раз мне следовало воздержаться от призывов о помощи.
Промчавшись через равнину, мы влетели в какой-то диковинный лес: здесь росли деревья, покрытые не зеленой, а совсем прозрачной, пепельной листвой. Их стволы и ветви были серые и как бы высохшие. Лес, словно смрадом, был пропитан флюидами зла.
Через него вела мощеная дорога. Копыта жеребца грохотали по ней так, будто он был подкован. Теперь он бежал почему-то не прямо, а петляя, и у меня вовсе пропало желание соскочить с него. Мне казалось, что сама земля источает здесь смертельный яд.
Лес кончился. Конь продолжал галопом нести меня по дороге. Впереди показались стены и башни города… По мере нашего приближения к нему все явственнее ощущалось, что в городе витает тлетворный дух, и людей в нем нет. С каждым мгновением во мне росла уверенность, что, оказавшись в его стенах, я перестану существовать как Килан Трегарт.
Мчась навстречу своей гибели, я думал о сестре и брате, которых невольно предал, и во мне вскипала ярость. «Нельзя больше оставаться послушным злой силе! — сказал я себе. — Я должен немедля сразиться с ней!»
Собрав всю свою волю, я воспротивился тому, что несло меня навстречу смерти. Конь чуть сбавил бег и свернул с дороги. В ответ на мой выпад притягивавшая меня злая сила еще неодолимей стала действовать на меня — как магнит на стальные опилки. Конь продолжал бежать в сторону города. Я понимал, что обречен, но старался не впадать в панику, намереваясь сопротивляться до конца. Что-то, как вспышка, мелькнуло в небе, и я присмотрелся. Большая птица парила над нами, ее крылья переливались зеленоватым светом. Фланнан? Тот самый, что прилетал на островок? Что ему здесь нужно?
