— Понял. Возьму на вооружение.
Нина пыталась сама расплачиваться за покупки, но тут уж Никита взбунтовался:
— Интересное кино! Ты готовишь, ты посуду моешь, ты же и на рынке платишь? В каком уставе это записано?
Она не стала спорить.
— Давай у меня поужинаем, хорошо? — предложил Никита на обратном пути. — У меня на дворе есть гриль.
— Для бифштекса по-суворовски нужна сковорода, — озабоченно нахмурилась Нина. — У тебя есть сковорода?
— Нет, но мы спросим у Алдоны. У нее наверняка есть.
— Давай все-таки лучше у меня, — покачала головой Нина. — А то у тебя небось и соли нет.
— Обижаешь. Соль у меня есть. А чего нет, Алдона привезет. И бога ради, оставь ей посуду. Она на этом деньги зарабатывает.
Сторож распахнул перед ними ворота, и они въехали в поселок. Договорились, что Никита выгрузит продукты и уберет пока к себе в холодильник, а Нина примет душ, переоденется и придет.
Он тоже принял душ, натянул легкие спортивные брюки и лакостовскую рубашку поло с аллигатором на груди. Потом вдруг вспомнил, как в «Челюстях» Питера Бенчли говорилось о «двухсотдолларовой рубашке с шестидолларовой ящерицей», решил, что это пижонство, и надел другую. Он прошелся по дому, проверяя, нет ли где беспорядка. Беспорядок царил только в его кабинете, но Никита сказал себе, что это нормально. Удивительно было другое: с позавчерашнего дня он так и не вспомнил о работе. Проверив электронную почту, убедившись, что ничего экстренного нет, он закрыл дверь кабинета и стал ждать Нину.
Она пришла, как обычно, с большой сумкой. И с Кузей на поводке.
— Как это получилось, что твой друг Павел такой хозяйственный, а ты нет? — спросила Нина, вынимая из холодильника овощи.
— Не знаю. Разные люди на свете бывают.
Тут Кузя залаял, вспомнив о своих обязанностях сторожа.
— Это Алдона, — догадался Никита и пошел открывать.
Алдона приехала на велосипеде с багажником, нагруженным, как вьючный верблюд. По-русски она говорила с запинкой, Нину называла «пани» (с ее литовским говором у нее выходило «пони»).
Среди поклажи обнаружилась большая чугунная сковородка с деревянной ручкой и множество другой кухонной утвари.
— Може, пони, я вам картофу почистию? — спросила она.
Нина согласилась. Ей сразу понравилась эта степенная крестьянка средних лет, деловитая и немногословная. В ней не было суетности. Она не бросала взглядов исподтишка, не пыталась определить, как далеко зашли их отношения, не любопытствовала и не судила.
Вдвоем они быстро приготовили ужин.
