— Любишь Хичкока? — улыбнулся Никита.
— Обожаю.
— «Птицы», — полувопросительно предположил он.
— «Психоз», — сказала Нина.
— «Головокружение».
— «Завороженный».
— «Окно во двор».
— «Веревка». Я считаю «Веревку» лучшей экранизацией Достоевского, притом что это вообще не экранизация.
— Интересная мысль. Мне как-то не приходило в голову взглянуть на картину под этим углом, — признался Никита. — А что еще ты любишь?
— У Хичкока?
— Нет, вообще в кино.
— Банально звучит, но я люблю хорошие фильмы. Обожаю старое американское кино. Черно-белое. В нем есть своя эстетика, своя особенная красота. Черно-белая пленка дает удивительную глубину кадра, светотень, моделировку, фактуру… Я увлеклась, когда в институте училась. Мы изучали историю костюма, а старое американское кино — это целая энциклопедия. Я пересмотрела кучу фильмов. Даже мечтала создать черно-белую коллекцию в стиле ретро и назвать ее «Кинематограф». Знаешь, как у Левитанского: «Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино…»
— А почему «мечтала»? — Никита сделал ударение на последнем слоге.
— Ну… — Нина бросила на него сумрачный взгляд исподлобья. — Причин много. Я еще не доросла до самостоятельной коллекции. И потом, я боюсь, люди не поймут. Кинематограф стал цветным. Я как-то раз увидела в телепрограмме «Касабланку», обрадовалась, а фильм оказался искусственно раскрашенный. Все удовольствие пропало.
— У меня целая коллекция старых американских фильмов. И «Касабланка» есть. В черно-белом варианте, — успокоил ее Никита. — Можем посмотреть, когда захотим. А черно-белое кино и сейчас снимают.
— «Список Шиндлера», — подсказала Нина. — Великий фильм, но не тема для коллекции от кутюр.
— Ты все-таки не бросай эту затею. Затея отличная.
Они вернулись в поселок.
— Ну что? — спросил Никита, остановившись у коттеджа Павла Понизовского. — Едем в Палангу?
— Я устала, — призналась Нина, — хочу немного отдохнуть.
— У нас полно времени. Сейчас только полшестого. Давай я зайду за тобой в восемь.
— В восемь? А это не поздно?
— Шутишь? В Паланге жизнь начинается после десяти вечера. Я покажу тебе свою яхту… С берега, с берега, — поспешил успокоить ее Никита. — На Мадейру сегодня не поплывем. Потом пойдем куда-нибудь поужинать…
— Мне кажется, я проголодаюсь где-то ближе к февралю, — заметила Нина.
— Дождемся вечера, там видно будет. А потом, если захочешь, давай пойдем потанцуем.
Опять знакомое облачко набежало на ее лицо, но она решительно тряхнула головой:
