Набрав полные горсти песка, я обошел наш стол, заключая его в охранный круг. Кругом выписанную фигуру, конечно, можно было назвать с натяжкой.
– Я теперь тебе руки не подам, – хмыкнул Брайан, посмотрев, как я отряхиваю ладони о брюки.
– Ты мне еще спасибо скажешь и десять раз пожмешь.
– Да что происходит-то?
Но тут заговорил некромант:
– Добро пожаловать, дорогие гости, на Праздник пляшущих костей! Занимайте свои места. Уже через несколько минут здесь будут мертвые и предложат вам свой танец.
– Кстати о танцах, – заметил Брайан. – Джил сказала, что будет танцевать с тобой.
– Кто?
– Джил Салливан, – Брайан кивнул за мою спину.
Я в изумлении обернулся к девочке.
– Ты единственный, кто не боится моего отца. С другими не выйдет.
– Да неужели. А если я не хочу?
Я увидел сверкнувшие в глазах слезы, вспомнил про незавидную судьбу детей некроманта.
– Не надо давить на жалость, – тихо прорычал я, склонившись к ней. – Я знаю, что будет с неудачниками после этих танцев. И ты знаешь.
– А если я тебе помогу? – прошептала она.
– Это как?
Она растерянно дернула плечами.
– Скажи, ведь у твоего отца есть другое имя? – Я покрутил у нее перед лицом жуком на зубочистке.
– Я отвечу только после танца. И если ты хочешь попробовать спасти остальных, нам надо быть первыми.
– Ри, о чем она говорит? – Брайан тряс меня за плечо.
И в этот миг воздух задрожал от звуков волынки, ударил барабан, да так, что больно отдалось в груди, а резкие звуки скрипки вызвали целую армию мурашек, совершивших марш-бросок у меня по спине к загривку. Я зажал уши руками, как и остальная наша компания.
У «Павшего воина» из всполохов огня возникли призрачные фигуры, через миг обретшие плоть. Если это можно было назвать плотью. Три музыканта-мертвеца. От одежды остались сгнившие лохмотья. С обнажившихся ребер свешивалось нечто крайне неаппетитного вида. На черепах кожа почти отсутствовала, открылась желтая кость. Лишь глаза казались нетронутыми тленом – остекленевшие, неподвижные, горящие болотным огнем. Пальцы мертвых крутили кипин[4], ударяя в козлиную кожу баурана, играли на чантере[5], зажимали струны скрипки на грифе, резко водили смычком. Музыка лилась такая, словно каждая третья и пятая нота из шести[6] пропадали.
Снова всполохи. Все новые и новые мертвые появлялись на поляне, окружая менгир и музыкантов плотным кольцом.
– Кто будет первым? – провозгласил некромант.
– Отец…
Мы не успели заметить, как из-за стола ушла Джил.
– Ты? – Брови Салливана сошлись на переносице. – Не вижу желающего с тобой плясать, Джил.
