Утер испарину со лба… Раньше времени утер, потому самое неприятное было еще впереди. Я напал на эту чертову запись. Её подтирали, но не слишком удачно. Запись с нейроинтерфейса, которым пользовался исследователь – тот парень, что управлял ленточным зондом, опускаемым в чрево Юпитера. Запись попала в базу данных по техническим неисправностям, потому что парень посчитал, что его нейроинтерфейс сильно глючит…
Середина записи была затерта безвозвратно, но я заметил, что зонд возвращался на станцию загрязненным. Причем загрязнение было отчетливо различимым и, казалось, имело биологическое происхождение. Что дальше непонятно – информация по анализу этой грязи то ли недоступна, то ли полностью уничтожена…
Итак, станция импортировала из атмосферы Юпитера какую-то дрянь, скорее всего живую, и никого это не взволновало. Ни в хорошем смысле (вау, жизнь на Юпитере!), ни в плохом (а оно нас не убьет?)
Так, тут есть где-нибудь алкоголь?
На прогулочной палубе, неподалеку от бара, стояла как бы случайно, ненавязчиво, но явно поджидая меня, Шайна Гольд.
– Будем знакомы, – первой начала она, однако ее персональный чип был «затемнен» и не откликался. – Ах, да. К сожалению, мой транспондер заблокирован решением начальства, так что информацию обо вы автоматически вы не получите, поэтому всё персональное – при личном общении. Кажется, вы ищете компанию, чтобы пригубить слабоалкогольные напитки – больше 5% алкоголя и одного литра за день на борту нашего «летучего голландца» не разрешено.
Я буркнул что-то невнятное в ответ, всё еще был под впечатлением картинки, увиденной в лаборатории.
– Вы шесть месяцев провели в каталепсии, – продолжила она.
– Управляемой, – напомнил я.
– Хорошо, управляемой теми, кто превращает человека в рептилию… и сейчас не рады собеседнику?
– Да нет, я рад. Особенно, если он с кудрями, в смысле, собеседнице. Но как-то мне сегодня не по себе.
– Когда очень не по себе, то ищут не пива, а врача.
– О, вы еще нас не знаете.
– Наверное не знаю, но могу узнать, – она взяла меня под руку и завела в бар, отдав распоряжение робобармену с носом-сливой насчет «фирменного». – Я смотрю, у вас накопилось много вопросов.
– И вы сейчас скажете, что готовы поговорить «об этом». Вы – штатный ооновский психолог, занимающийся переработкой мозгов в удобрение для здорового международного коллектива?
– О, какой вы колючий, господин Келин; извините, я считала имя с вашего персонального чипа. И профессию, и то, чем вы будете заниматься на станции – я очень любопытна. И даже случайно узнала, что вы из военных моряков, семь лет как демобилизовались. Сначала выпьем «фирменного», а потом вы узнаете, чем я занимаюсь в штате.
