— Ну да, икляные.
— Икр-ряные надо говорить. Кррр!..
— Карр! Карр! Карр!.. — вдруг раздалось над их головами.
Оба увидели пролетавшую ворону.
— Карр! Карр!.. — наперебой принялись передразнивать птицу.
— Карр! — сердито оглянулась ворона и, взъерошенная, села.
И вдруг крикнул Федюнька:
— Ой!.. Каррр — получается!!
— Получается! Получается! — хвалил Илька. — Ну-ка, говори — каррр!
— Каррр!.. Каррр!.. — повторял Федюнька, испуганно тараща глазенки и не веря, что преодолел то непонятное, на чем так долго спотыкался. — Каррр, — прокатывалось горошком в его горлышке.
— Ура-а-а! — ликовал брат.
— Уррра-а-а! Каррр! Каррр!.. — наслаждался Федюнька. Он кинулся к отцу, беспрерывно повторяя: «Урра, карр».
Варов-Гриш, услышав Федюньку, изумился:
— Ты что кричишь?
— Карр! Уррра! Каррр!..
— Карр? Мать родная!.. — Гриш бросил невод. — Посмотрите-полюбуйтесь! Выговаривает!
— Каррр! Уррра-а-а!.. — ворковал Федюнька.
— Как научился?
— Летела ворона и гаррркнула, а Илька как ррраз дррразнил меня «гнилым языком»!
— А скажи-ка — «рыба».
— Рррыба.
— «Варов».
— Варрров.
— Скажи — «Гриш», — попросил Вечка.
— Грриш… Варрров-Гррриш…
— Ну дела! Помогла ворона! — хохотали все.
…Когда Гриш ехал обратно, все трое вспомнили как ворона выучила Федюньку.
— Папа, там кто-то идет, — показал Илька. — Во-он, видишь?
— Вижу. Кто же это идет-бредет пешком в такую даль?
Федюнька тоже вытянул шею, вглядываясь.
— Это Сенька-Герррманец, — остреньким взглядом узнал Федюнька.
— Германец! — подтвердил брат.
— Ты это куда отправился пешком? — Гриш остановил коня.
— Ба!.. Здлавствуйте!.. Далеко ездили? — заморгал Сенька.
— Везем ханжанг-хул. И ты, видать, тоже за этим, — Гриш кивнул на пустой мешок в руках Сеньки.
— Конесно. Дай, думаю, схозу-ка напоследок за хандзанг-хулом. Мозет, кто-нибудь неводит из палтейцев. Лыбки залаботаю…
— Ррыбки зарработаю, — поправил Федюнька. — У тебя не выходит…
Гриш и Илька засмеялись, а Сенька часто-часто заморгал ресницами.
— Вот здолово! Где это ты научился так говолить?
— Там! На озерре… У ворроны!
— Значит, есть лыбаки? Не зля иду? — с надеждой спросил Сенька.
— Есть, Куш-Юр там. А ты, пожалуй, не ходи в такую даль. Возьми у меня окуней. Хватит, еще останется! Садись, Сенька, в нарту.
2
Прилетели трясогузки — ноги тонки, да лед ломают. Значит, приближалась «чайная» вода, годная для питья после тухлятины-загара. Люди радовались — теперь можно вдоволь пить чай и варить любое варево. Все высыпали на берег посмотреть появление «чайной» воды. Она показалась по эту сторону верхнего мыса, свободного от ледохода. Все больше и больше ширилась она, ярко сверкая во всю Малую Обь.
