Она взглянула на генерала Бакстера и совершенно искренне сказала:
— Я очень счастлива, что оказалась свидетельницей всего этого. Происходит что-то новое в истории войны. И заключается оно в том, что обе стороны правы. Обе сражаются за одно и то же.
— В самом деле? Мне не кажется… — Генерал не договорил. После довольно продолжительного раздумья он неохотно признал: — Южные штаты хотят быть свободными, но, — поспешно добавил он, — во имя своей цели они готовы разодрать страну на клочки и разрушить Соединенные Штаты.
— Получается, что слияние штатов сделает их более свободными? — в голосе Скаски звучало сочетание серьезности и легкомыслия.
— Я верю в это. Но сражаюсь тем не менее я не за это.
— В самом деле? А за что же?
— Я сражаюсь потому, что эти повстанцы на самом деле отступники: они отступили от договора, который объединял штаты.
— Они не хотели быть связанными.
— В таком случае им не надо было заключать этот договор.
Скаска понимающе кивнула. Они с генералом развернулись в обратную сторону и посмотрели на дюжину беглецов, собравшихся вокруг своего лежащего на земле товарища.
— У этих людей никогда не было возможности заключить договор или контракт со своими хозяевами. Я и мои друзья стремились вывезти их из несвободной страны. Мы уже договорились, куда их переправить. Там они найдут работу и обретут свободу. Почему вы должны препятствовать нам?
— Таков закон, мадам. Я не могу отпустить вас с ними, может быть, вопреки своему желанию.
Скаска печально улыбнулась и кивнула:
— Приходит время, когда надо выбирать: закон или свобода. И мне кажется, что лучше всего, если выбор будет непрост.
Бакстер нахмурился:
— Да…
Он плотно натянул на голову свою фуражку, и его челюсти приобрели квадратную форму.
— Возможно, это так. Но у меня на этот счет есть ряд приказов. — Он искоса взглянул на нее: — Вы — жена секретаря русского посла и, насколько я понимаю, это означает, что вы обладаете дипломатическим иммунитетом. Я дам вам сопровождающих и вместе с ними отправлю поездом в Вашингтон. Ваши спутники будут под охраной доставлены в Хагерстаун. Я гарантирую, что там они будут переданы федеральному шерифу. Их будут судить справедливым судом. — Он смущенно закашлялся:
— Вы — иностранка, и поэтому вам, я думаю, простительно непонимание.
С этими словами он быстро пошел вперед к ожидавшим его офицерам.
— Мы никогда не прекратим попытки добиться свободы, вы должны это знать, — тихо сказала она ему вслед.
