— Я не могу помочь вам таким образом, как ты думаешь. — Стенелеос спокойно стоял и смотрел на Мэддока. — Я не участвую в вашем сражении.
Его огромные глаза медленно моргнули, словно избавляясь от раздражения, вызываемого кучей мелкого гравия, по диагонали прошедшей сквозь его лицо, затем спустившейся к Мэддоку и уплывшей сквозь него еще дальше и вниз.
— Ну, в таком случае… — Мэддок тряхнул головой. — Разве ты не маг? Разве ты не великий волшебник, обладающий дьявольской силой? Почему бы тебе не схватить их и не зашвырнуть куда-нибудь вверх к Луне или, наоборот, сбросить их с высоты в море? Ты ведь можешь это сделать, не правда ли?
Стенелеос кивнул, но как-то неохотно, словно ему было стыдно.
— Ты мог бы сделать то же самое, что сделал со мной, — напирал Мэддок. — Протяни свои огромные волосатые руки и утащи их вниз под землю, чтобы их придавил какой-нибудь камень вроде этого.
Он протянул руку к огромному валуну и не очень удивился, когда его рука прошла сквозь него, словно сквозь воздух.
Стенелеос некоторое время смотрел на него.
— Как ты думаешь, кто я такой?
— Ты? — Мэддока этот вопрос не застал врасплох. — Я думаю, что ты необычайно могуществен. Я думаю, что ты на стороне ангелов, хотя у тебя уши, как у кошки, и тело покрыто черным мехом. И еще я думаю, что ты участвуешь в нашем сражении в той или иной форме. Ты говоришь, что не участвуешь? А зачем тогда ты притащил меня сюда? Ты втянул меня в свою большую игру, и я, не зная толком что к чему, был просто орудием в твоих руках.
Стенелеос молчал. Если он и почувствовал некоторое замешательство, то не более чем на секунду. Мэддок же, глядя на него, почувствовал внутри себя какое-то сомнение, будто он слишком далеко заступил за некую черту, за грань этикета, который ему следовало соблюдать.
«Мне нравится обижать людей», — впервые в жизни вынужден был признаться самому себе Мэддок. И, надо сказать, эта мысль совсем не была ему приятна.
— Я не могу сражаться, — произнес Стенелеос Магус LXIV. — У меня иная задача и иные обязанности.
— Но зато я могу, причем с превеликим желанием. — Мэддок заскрежетал зубами, затем сделал шаг вперед и умоляюще сказал: — Я должен, ты же видишь. Они все мои друзья; может быть, единственные во всей моей жизни. И…
Стенелеос понимающе кивнул и отпустил руку Мэддока. В то же мгновение земля вокруг них стала темнеть и твердеть, словно возвращаясь к своему естественному состоянию. Камни вновь становились твердыми, а перегной влажным. Мэддок вовремя успел закрыть рот, почувствовав песок и землю на зубах. Земля, заполнившая его уши и ноздри, имела запах, который означал жизнь и надежду для крестьянина, а для завсегдатаев таверн вроде Мэддока — всего лишь предстоящую прогулку по грязной дороге. Земля попадала ему в глаза, набивалась в одежду и ботинки. Она смешалась с его волосами, неприятно массируя череп.
