От деда с материнской стороны я унаследовал страсть ко всяческим механизмам, в особенности к автомобилям. Поначалу он был столяром-краснодеревщиком, а потом работал на фабрике «Муллинер» в Бирмингеме, где изготавливали кузова для автомобилей. Позже он трудился на фабрике «Дженсон». Он умел работать и по дереву, и по металлу, мог соорудить что угодно из чего угодно. Чердак их с бабушкой бирмингемского дома был для шестилетнего мальчишки настоящей сокровищницей. В углах стояли сверлильные станки, в жестянках из-под чая и печенья лежали гвоздики, винтики, шурупы. Здесь находилось место для всего. Дедушка был мастер на все руки — мог собрать педальную машину, сделать буфет, сшить карнавальный костюм. Я восхищался и восхищаюсь его талантами, и, если бы я унаследовал хотя бы толику их, я мог бы собой гордиться. Однако жизнь показывает, что от этих двух замечательных людей я унаследовал только две вещи: любовь к машинам и почти такую же сильную тягу к опасностям и риску. Так что не стоит винить моих родителей. Во всем виноваты их родители.
На автостраде А40, ведущей в Лондон, как и на любой магистрали, есть свои ориентиры. В том числе и бетонный пешеходный мост над четырехполосным шоссе. Те, кто стоял там в пробке утром 19 февраля 2002 года, могли заметить невысокого человека в джинсах и кожаной куртке, уныло бредущего по мосту. Отвергнутый влюбленный? Отчаявшийся человек, задумавший что-то ужасное? Нет, это был я. Я пытался отогнать от себя сомнения и отправиться на прослушивание на роль ведущего в новой программе «Топ Тир», которое было назначено на одиннадцать.
Я тогда работал на «Гранаде», вел передачу про машины и мотоциклы на спутниковом телевидении. И вот судьба предоставила мне уникальную возможность сделать шаг вперед. На прогулку я отправился, чтобы успокоить нервы. Я стоял на мосту и убеждал себя, что ничего страшного не произойдет — я либо получу работу, либо нет. В таком случае я просто вернусь домой в Челтнем и все пойдет своим чередом.
Всю жизнь я ждал такого шанса. В детстве в голове у меня были одни велосипеды и машины, а после школы я поступил в Харрогейте в университет — на отделение искусств. Я делал мрачные черно-белые фотографии свалок, рисовал американские автомобили. Ничего примечательного в моих фотографиях и картинах не было. После колледжа я пошел работать в самое невизуальное из средств информации — на радио. Первым местом работы было отделение Би-би-си в Северном Йоркшире. Для восемнадцатилетнего парня работа на радио казалась чем-то необычайно увлекательным. На радиостанции все мне казалось роскошным — секретарша в приемной, кухня, где можно было разогревать пиццу в микроволновке, рабочая зона, где все завалено бумагами и катушками с пленкой.
