Телефон звонил непрерывно. Я не отвечала на звонки. С близкими друзьями так трудно держать себя в руках. Я не могла позволить себе расслабиться. Мне нужно было быть сильной — ради Ричарда.
Я плохо помню, как доехала до Лидса. По пути я несколько раз разговаривала с родителями Ричарда. Помню, как нашла в телефоне Ричарда номер редактора из «Миррор». Катрина не получила от них никаких известий. Я позвонила им сама, и они меня поразили. Оказалось, они не звонили из уважения ко мне. Меня это тронуло до глубины души.
— Ричард — настоящий товарищ, — сказал редактор. — Если мы хоть чем-то сможем помочь, обязательно нам позвоните, хорошо?
Ночь была на удивление темная — помню, я смотрела на дорогу, и кругом была сплошная темень. Навигатор исправно сообщал, сколько осталось миль. И количество их, казалось, не уменьшается.
По радио передавали все те же новости. Я его выключила. И орала на машину, шедшую впереди, чтобы она убралась с дороги. Движение было довольно плотное, и это меня задерживало. Энди звонил, узнавал, где я. Он должен был доехать раньше, чем я.
Я позвонила в больницу, но там отвечали уклончиво, никаких подробностей не сообщали. Я оставила им номера обоих своих мобильных. Беда в том, что оба мобильных были заняты постоянно. Я перестала отвечать на звонки — говорила только с Энди и родителями Ричарда, потому что ждала звонка из больницы. И тут вдруг поступил звонок с неизвестного номера.
— Здравствуйте, миссис Хаммонд. Это медсестра из больницы.
— Здравствуйте! — хриплым голосом ответила я. Мне не терпелось узнать, как Ричард, но я была напугана до смерти.
— Вы сейчас за рулем, дорогая?
— Да. Вы можете мне сказать, как он?
— Скажу, когда вы остановитесь.
— Я не могу остановиться, я на трассе.
— Попробуйте все-таки где-нибудь остановиться, а я перезвоню через пять минут.
Я ехала дальше. На обочине останавливаться было опасно. Ричард терпеть этого не мог.
Медсестра перезванивала три раза. Нервы у меня были на пределе. Они не хотели мне ничего рассказывать, пока я веду машину, — беспокоились, как бы со мной чего не случилось. На четвертый раз я в отчаянии закричала:
— Лучше скажите, что с ним, черт подери, иначе я сама разобьюсь!
— Хорошо, дорогая. Ваш муж сильно ударился головой, и у него серьезная мозговая травма.
«Серьезная мозговая травма» — как страшно услышать эти три слова про человека, которого любишь! Эти слова рвут сердце на части. Мозговая травма… Не травма головы, а именно мозговая травма. Причем серьезная. У меня в голове проносилось: «Перевернулся… Разбился… Критическое… Мозговая травма».
