Мы заходим в меньшую комнату, это как бы Оксанкин кабинет. Она раздвигает зеркальные дверцы шкафа-купе, роется на полочке. И, наконец, достает нечто темнеющее в пакете.
Когда она разворачивает отрез ткани, то это нечто оказывается струящимся шифоном, постепенно меняющим цвет от аспидно-черного до белоснежного. Я говорю: «Ах!» Это действительно ах!
– Смотри, – говорит Оксанка уже более оттаявшим голосом, – черный будет низ, а к плечам платье уже будет белым, переход из цвета в цвет – на талии. Я нарисую тебе, как придумала.
– Супер! – от души восклицаю я. – То, что нужно!
И начинаю взахлеб рассказывать о своих жалких планах выглядеть в момент своего профессионального фиаско на высоте – ну хоть внешне:
– Понимаешь, мои переживания, в общем, никого не касаются. Хочу выглядеть так, как будто я спокойна, уверена в себе. Я выше тщеславия! То есть я, конечно, ничего не выше… И обидно до слез, и комплексы давят, но марку-то держать надо! Вот как Анна Каренина в ложе оперы, помнишь, в кино. Сидит, такая вся прекрасная до невозможности, улыбается, и никто не знает, что у нее внутри.
Оксана смотрит на меня внимательно. Прикидывает фасон, что ли? Но нет, не фасон.
– Рита, Сергей меня бросил.
Вот это да. Пауза повисает тяжелая, как кирпич.
– То есть как это бросил? – выговариваю я, чтобы что-то сказать.
– А как бросают? Раз – и бросил. Ушел. Пока к маме на время, потом, видимо, к ней.
Я прижимаю уши: «к ней»?… Но спрашиваю:
– А почему не сразу к ней?
– А она замужем. Пока.
Бог ты мой… Вопросов хочется задать миллион. Нет, не надо никаких вопросов. Оксана молчит. Потом продолжает:
– Вот ты ехала, а я все думала, думала: рассказать – не рассказать. Потом решила – расскажу. Еще вашу передачу, как по заказу, посмотрела, где вы с этим умником жизни учили… Да нет, я не иронизирую, это так, от бессилия… Все правильно вы там говорили, только от реальности далеко.
«Не так уж и далеко, – мелькает у меня. – В моем случае ну очень близко».
– А где Вадик? – спохватываюсь я. В самом деле, где Вадим в такое время? Ему, как и Катьке, всего восемь.
– Тоже у мамы, только у моей. Незачем ему наши разборки наблюдать.
Значит разборки уже состоялись. Что нужно говорить в такой ситуации? Может, лучше помолчать вдвоем и все же:
– Ты сказала, что она пока замужем. Тоже уходит от мужа? Все у них уже решено?
Оксанка смотрит себе на руки, крохотные, трудолюбивые, тоненькие ручки… Поднимает на меня глаза. Господи, плачет…
