– Это планшет, шеф.
– Пусть будет планшет. Ты там записываешь все подробности расследования?
– Да.
– Хорошо. Каждое утро, в семь сорок пять, ты будешь мне присылать все записи за предыдущий день. Это сэкономит время. И мое и твое. А потом, когда получиться найти окно в рабочем графике, мы будем эту информацию обсуждать. При необходимости связаться срочно, звони на мобильный.
– Понял шеф.
Я, наверное, выгляжу полным идиотом, но в разговоре с моим новым начальником, когда удастся в случайно образовавшуюся паузу вставить лишь два три слова, приходится пользоваться набором фраз из романов Жоржа Сименона: «Да, шеф»! «Понял, шеф»! «Будет сделано, шеф»! Ну, ничего, я это, со временем, изменю.
– В одном ты прав, – продолжал лейтенант-колонель, – Жанну, возможно, убили. Возможно! Вот, почитай.
Он с трудом дотянулся до дополнительной стопки и подал мне листок, что лежал сверху. Это было резюме из отчета судмедэксперта, по вскрытию тела Жанны. Ничего особенного. Удар тупым предметом в область правой височной доли. В легких – пресная вода. То есть она сначала ударилась, а смерть наступила в результате утопления. Правда есть примечание, что на левой скуле есть синяк, напоминающий след от удара тупым предметом, причем не кулаком, а скорее кастетом. Вариант: ударившись виском, Жанна затем ударилась о какой-то выступ, например каблук туфли, что и составило свой след на скуле. Фотографий не было, Лег Гун себя не утруждал. Понять, что имел в виду эксперт, когда писал о следе от кастета, было трудно. Время смерти: от 12 до 16 часов до момента обнаружения, при условии, что температура в бассейне постоянной: 24 градуса по Цельсию.
– Бассейн, судя по оборудованию, новый, температура воды там поддерживается автоматически. Ирина, сказала, что приехала на виллу в девятом часу. Звонок в жандармерию… – тут лейтенант-колонель взял второй и последний листок из дальней папки и сверился с тем, что там было написано – поступил в восемь часов тридцать две минуты. Значит, Жанна могла упасть в бассейн около полуночи. А могла – и в 20 часов.
– Нет, не могла, – я быстро прокрутил свои записи в журнале. С двадцати трех пятнадцати до двадцати трех двадцати, я разговаривал с ней по телефону. Она сама позвонила мне, я об этом говорил с Вами сегодня утром, шеф. Мы обсуждали исчезновение Владимира.
– Она была пьяна?
– По разговору – нет, шеф. Она говорила медленно, подбирала слова. Но мы говорили по-английски, так что ничего удивительного в этом нет. Но, с другой стороны, я ведь ее не видел. Может она уже была в начальной стадии.
