Мне даже обидно стало. Меньше по подвалам и подземельям лазать надо было – и уже бы споро рассуждала о смысле жизни, как его нет, а не сидела бы молчаливым неуместным украшением на всеобщем празднике.
Впрочем, заметив мое неловкое положение, кто-то осведомился, что я буду пить, и на просьбу налить красного вина смело откликнулся: «Щас добудем!» Как я поняла, им уже было море по колено, и присвоить ради гостьи неприкосновенные баронские запасы вина они ничуть не постесняются. Гулять – так гулять!
Фужер вина, второй, третий… Четвертый выскользнул из рук и красиво рассыпался на полу в хрустальную крошку.
«Щас починю!» – уверенно заверила я общественность, шепча заклинание. Крошки подумали, но, вместо того чтобы склеиться, превратились в бабочек, мигом разлетевшихся по кухне. Я стала извиняться, уверяя, что в этот-то раз все точно получится, «вот только поймайте мне назад всех этих бабочек!». Народ пораскинул мозгами и дружно решил, что дюжина бабочек лучше одного фужера. Дальше я пила вино прямо из бутылки…
Потом кто-то притащил гитару, и меня попросили спеть, мотивируя это тем, что «ведьмы всегда умеют петь». Не спорю, все ведьмы – Сказительницы, но у этой гитары вместо шести струн было пять, и все расстроенные!
Хотя кого это волнует, когда сидишь на кухне со слугами, весело отмечающими смерть очередного хозяина – сидела даже одна старушка, на чьей памяти благополучно почило уже три барона, – беззаботно допиваешь вино из горлышка и разбиваешь бутылку о стол, на котором сидишь?
Я взяла гитару, погладила струны и… Чем плохо быть Сказительницей – никогда не знаешь, что ты выдашь под музыку в этот раз: слова приходят, вплетаясь в магию звука, и рвутся наружу, не задерживаясь в голове. Вспомнить потом – можно, а вот контролировать в процессе – нет.
А уж пьяной Сказительницей…
В прах и пыль – воспоминанья,
За спиною дом, порог:
Вслед за голосом призванья
Я иду сквозь вязь дорог.
В танце кружева сплетая,
В вихре над землей крутясь,
Жить, как грешница святая,
Лишь спокойствия боясь.
Ввысь – и волосы по ветру,
Босиком по плитам звезд
Я танцую беззаветно,
Из лучей сплетя помост.
Ярость гроз – моя отрада,
Вязь дорог – моя душа.
В жизни есть одна награда:
Жить на острие ножа.
И пускай плащ не из шелка,
И пусть в серьгах не алмаз,
Не бренча монетой звонкой,
Я – счастливее всех вас!
Я живу свободой птицы,
Терпкой, как бокал вина.
Пусть твердят: «Господь гневится», –
Жизнь у нас всего одна!
Все реазы – стихотворные заклятия Сказителя – обладают ужасной воздействующей силой настроения. После моего опуса веселье перешло в дикое разгульное празднество с песнями и танцами, выпивкой на брудершафт, предложениями дружно пойти на сеновал и прочим бредом, который и вспоминать-то стыдно.
