Возвратившись во дворец, Ирод, как это всегда случалось с ним после вынесения смертных приговоров, почувствовал прилив сил и жажду жизни. Вызвав сестру Саломию – единственное существо в доме, которому он продолжал всецело доверять, – Ирод велел ей собираться в дорогу.
– Едем в Каллирою, – сказал он.
Всегда сдержаная Саломия, умеющая скрывать чувства под маской полной покорности тому, что прикажет ей брат, на этот раз улыбнулась: Каллироя, расположенная на восточном берегу Мертвого моря, во все времена года славилась у состоятельных иудеев и знати из ближних и дальних стран своими целебными источниками и минеральными водами. Если брат пожелал отправиться на этот модный курорт, который не только возвращает здоровье, но и дает отдых душе множеством развлечений, значит, есть еще надежда на исцеление.
Но и поездка на курорт не принесла облегчения Ироду. Более того: погрузившись в ванну, наполненную целебной жидкостью, он вдруг лишился сознания и чуть было не утонул. Врачи успели вытащить его из ванны, а слуги подняли крик. Очнувшись, Ирод не сразу понял причины суматохи, поднятой вокруг него, а когда догадался, решил вернуться в столицу. По дороге домой Ироду стало совсем плохо. Врачи, опасаясь за его жизнь, решили сделать остановку в Иерихоне. Здесь Ироду немного полегчало, и он приказал выдать каждому солдату, сопровождавшему его, по пятидесяти драхм, а офицерам и ближайшим слугам втрое больше. Затем вызвал первого министра и хранителя государственной печати Птолемея и распорядился созвать в Иерихон всех самых влиятельных иудеев со всех концов страны. «Не должно остаться ни одного, наделенного хотя бы самой малой властью, – добавил он, – кто осмелился бы ослушаться моего приказа». Когда первый министр вышел, царь послал за Саломией и сказал ей:
– Дни мои сочтены, сестра. Скоро я умру. Но смерть не страшит меня – рано или поздно все мы предстанем перед Предвечным. Меня огорчает другое: то, что я умру не оплаканным народом, как это приличествует царю…
– Что ты такое говоришь, брат! – возразила Саломия. – Народ любит тебя, и если ты умрешь, народ станет скорбеть о тебе так, как ни о ком другом!
Ирод поморщился.
– Помолчи, сестра, дай мне договорить то, что я имею сказать одной только тебе. Слушай же: если ты действительно хочешь облегчить мои страдания, выполни мою последнюю волю. Не сегодня – завтра сюда съедутся самые знатные иудеи. Собери всех их на ипподроме и окружи войсками. Когда меня не станет, прикажи солдатам расстрелять всех их из луков, а тех, в ком еще будет теплиться жизнь, добейте мечами. Этим ты окажешь мне двойную услугу: во-первых, в точности выполнишь мою волю, и, во-вторых, не позволишь никому превратить мою смерть в праздник. По всей Иудее прольется такое море слез, каким не оплакивалась смерть еще ни одного царя на свете. Обещай, сестра, что ты сделаешь все так, как я сказал.
