— Ждём, верим.
— Родня, что ли?
— Родня.
— Я скажу два слова, а услышат два уха. Да вдруг не те? Этак я и сам без головы останусь.
— Всего два слова, — отблагодарим!..
— Бляшками? Прошло время с ними шутить.
— Отблагодарим!
— Чем уж!..
— Намедни серьги отливал. Большой сердолик в щель закатился.
— У тебя?
— С меня взыскали б! Главный обронил. Искали — не нашли. Кругом обшарили — нету. А вам найдём.
— Хороших сердоликов давно не видал. Да хорош ли?
— Целебный камень. Если носить, кому помогает от печени, кому от…
— Знаю.
— За Куполом направо третья мастерская. Там старик, совсем стар. Вот ему сказать: из Самарканда, мол, Реза велел сказать: ждём, верим.
— А вдруг да нет того старика? Помер!
Узколицый азербайджанец, у которого усы вились из-под большого, тяжёлого носа, взглянул тяжёлыми, как камни, круглыми глазами, медленным, пытливым взглядом посмотрел на Аяра: «Передаст ли, не выдаст ли?» — и уверил гонца:
— Старик там всегда есть.
Разговор прервался: во мглу мастерской, пригибаясь под сводами, вошёл главный. Аяр успел шепнуть:
— Вечером зайду за сердоликом.
И, сменив по дороге гонецкую шапку на простой треух, пошёл к Назару получить должок за последний принос медного ковья и литья.
В мастерской работал один Борис. Он обтёр о кожаный фартук чёрные ладони и вышел сказать Назару о приходе Аяра; вернувшись, объяснил:
— Вчера мой мастер кувалду на ногу обронил, теперь лежит. Пойдём к нему.
Борис провёл Аяра через мастерскую в небольшую низенькую келью, по всему полу застланную серыми кошмами. На приземистой широкой скамье лежал мастер, до плеч накрывшись стёганым зелёным халатом.
Аяр посочувствовал:
— Заболел?
— Да не то чтобы… А не могу стоять на ноге. Лежу жду, пока она снова меня держать будет.
Аяр сел на край скамьи.
— А мне ехать пора.
— В какую теперь сторону?
Борис стоял у двери, и Аяр покосился на него:
— В какую сторону ни пойди, все стороны темны без денег.
— Ваш товар я сбыл. Выручка — вот она.
Назар приподнялся и отвернулся к стене, вытягивая из-под подушки кисет с деньгами.
Аяр смотрел на широкие плечи кузнеца, на его смуглую мускулистую шею, осенённую подстриженными в кружок густыми волосами. Что-то прочное — не то воинское, не то крестьянское, — что-то очень сродни Аяру было в этом хорошо сложенном теле Назара.
Но Аяр строго напомнил:
— Цена — как уговорились. Меньше не возьму.
Назар, не поворачиваясь к Аяру, высыпал деньги на ладонь и, отсчитывая их, ответил:
— Зачем меньше? По уговору. Вот она, выручка…
