Девица завертелась, оглядывая публику, и Булгари узнал ее: Надежда Чернышева. Он специально интересовался ею после того, как вспомнил, с кем ее видел. В прошлый раз их с сестрой сюда сопровождал чертов Ордынцев. После разговора с этим моряком Иван Ардальонович все никак не мог успокоиться. Он все гадал, что тому известно, и почему Ордынцев заговорил про порт.
«Почему порт? Почему он спросил именно об этом? Никто в Одессе никогда не связывал меня с портом, – вновь зароились в мозгу тревожные мысли, – за столько месяцев даже намека не было».
Почему Ордынцев обратился к нему с этим вопросом? Булгари успел проверить, что сказанное князем – правда, тот действительно был ближайшим помощником адмирала Грейга, и если такой человек вдруг заинтересовался им – жди беды.
«Что они знают о моих делах? Да ничего, – уговаривал он себя. – Никто не может ничего знать. Что же теперь только от одного подозрения все бросить и потерять такие деньжищи?»
Ну, на это он точно пойти не мог. Ни за что!
– Гедоев, – вдруг прошептал он.
Как же он забыл про этого торговца гашишем? Ведь тот видел его в порту, мельком но видел, а самое главное, запомнил. Иван Ардальонович это знал совершенно точно, внимательный, узнающий взгляд этого мелкого жулика, встреченного им однажды в гостинице на Итальянской улице, о многом сказал Булгари. Как внимательно рассматривал этот человек вицмундир начальника канцелярии генерал-губернатора. Не успеешь оглянуться, шантажировать начнет.
«Ну ничего, когда Гедоев вернется в Одессу, тогда и посмотрим, кто кого, – успокоил себя Булгари, – не таких успокаивали. Еще не хватало, из-за нищего кибиточника своим благополучием рисковать! Нет, Ордынцев никак не может выйти на такого, как Гедоев. Все обойдется».
Он с облегчением вздохнул и засмотрелся на кружащиеся пары. Танцевали вальс.
Надин ждала вальса. Наконец раздались долгожданные волнующие звуки, и к ней подошел Шереметев. Он робко улыбнулся, а Надин, просияв, вложила свои пальцы в его раскрытую ладонь. Граф вывел ее на середину зала, обнял за талию и закружил. Господи, как же это оказалось хорошо! Молодой, красивый и добрый человек обнимал Надин, и она знала, что сейчас услышит долгожданное признание в любви, а ее душа купалась в чувственной нежной музыке. Чего в ней сейчас было больше – ожидания любовного триумфа или сладостной неги, навеянной мелодией и объятьями молодого красивого партнера, к тому же прекрасного танцора – она не знала. Граф двигался с удивительной легкостью, Надин даже подумала, что мужчины не бывают такими грациозными. Ей казалось, что она скользит над полом – так виртуозно вел ее Шереметев, сердце ее пело, она отдалась танцу, и когда наконец-то услышала тихий шепот кавалера, даже слегка разочаровалась. Предвкушение оказалось прекраснее самого события.
