Впрочем, у миротворцев всегда остаётся вариант астероидной бомбардировки, как, бишь, она правильно называется на дипломатическом языке. Гуманитарный метеоритный дождь? И умение исчезать с глаз никому не поможет. Что сказал Легерт, когда Морелли заметил, что юморок у начупра внешней безопасности покойницкий? «Джанкин, – сказал он, – в моём распоряжении одна станция связи, три ракетных крейсера и шестьдесят истребителей класса «Фактор», и всё это добро списано в утиль ещё при императоре. Если б у меня не было чувства юмора, я бы, наверное, застрелился».
«Так и живём, – заключил Николас. – То ли миротворцы на голову свалятся, то ли Манта сожрёт изнутри. Лучше об этом не думать, а если нельзя не думать, то смейся».
Вдали показалась стройная тёмная фигура. Николас поднял подбородок, вглядываясь в дождевую дымку.
Через площадь быстрым летящим шагом шёл командир части.
Ему, несомненно, доложили с КПП. О своём прибытии Николас заранее не известил – как-никак, по легенде это была внеплановая проверка. Что-то Эрвин подумает на его счёт… «Мы договаривались действовать сообща, – напомнил себе Николас. – Я здесь по делу».
Он выпрямился и положил руку на дверь машины, чувствуя, как улыбка притрагивается к уголкам губ. «Ожившая лучевая винтовка? Я сравнивал его с винтовкой, – подумал Николас, – но тогда он стоял неподвижно. Чёрный волк или чёрный пёс, грозный страж… Какой красивый человек, рождаются же красивые люди…»
Он шагнул навстречу, и Фрайманн перешёл на бег.
Николас смутился.
Лицо Эрвина сияло. Он откровенно рад был видеть товарища Реннарда. Забавное и неуместное выходило начало для внеплановой проверки, которая должна была окончиться выговором. Оставалось надеяться, что бойцы Отдельного батальона не болтливы.
Комбат приблизился неторопливой волчьей рысцой. Он остановился, улыбаясь, сумрачно-чёрные глаза его потеплели; Николас крепко пожал протянутую руку.
Дождь падал и падал на них из серебряных облаков.
– Я вас не ждал, – сказал Фрайманн.
Они шли к штабу. Дождь усилился, Николасу постоянно приходилось смахивать капли с ресниц.
– Я по делу, – ответил он. – Мы обсуждали операцию «Стерлядь», Эрвин.
– Именно поэтому, – сказал тот. – Я ломал голову. Не знал, как безопасно с вами связаться. Я не мог подумать, что вы приедете сами, открыто.
Николас улыбнулся:
– У меня есть легенда.
Фрайманн посмотрел на него с уважением.
Николас заметил, что Эрвин мгновенно подстроился под ритм его шага и идёт теперь мягко и небыстро. Он чуть заметно подавался вбок, к Николасу, во всех движениях его сквозила скрытая заботливость. «Он на своей территории, – подумал Николас, – он принимает ответственность за меня…» Мысль эта развеселила его, а то, что Эрвин обрадовался его приезду, грело душу. Николас рассеянно подумал, что приехал по делу, но так быстро приехал вовсе не из-за срочной необходимости. Шукалевич сказал, что Фрайманн живёт в расположении части. Николасу любопытно было посмотреть на логово Чёрного Кулака. И увидеться с ним тоже хотелось, поговорить не только о Стерляди, просто так…
