«Господи, опять он за свое, — подумал Барни. — Наверное, целый вечер тут сидел и, потея, сочинял всю эту ерунду. Не может быть, чтобы все эти завлекательные фразочки просто так взяли и пришли ему в голову! Если ты, друг мой Ричи, вдруг захотел попытаться продать нечто такое же невозможное, как не рвущиеся, не едущие и не цепляющиеся колготки, то тебе нужен именно такой человек, как я, — размышлял Барни. — Я врожденный распространитель, торговец от природы, способный продать мороженое эскимосам. Именно я смог бы тебе написать текст твоей рекламы, а то и изобразить, сыграть этот текст в случае необходимости».
Барни всегда считал, что из него мог бы получиться замечательный специалист по рекламе, по распространению товаров, однако мать его сказала, что в их семье одного Вилли Ломана более чем достаточно, и заставила сына при первой же возможности вступить в профсоюз ремонтников. «Ладно, не буду поминать ее плохим словом, — рассуждал он, — пусть земля будет пухом ей, глупой женщине».
Барни подался вперед и порылся в стопках бумаг на столе. Кроме рекламных листочков, здесь лежали еще фотокопии написанных от руки писем в различные колготочные компании с просьбой уделить Ричи Блоссому всего несколько минут их драгоценного времени. Судя по всему, ни одного ответа на эти письма так и не поступило. Короче, у Ричи не было никаких оснований заводить отдельное досье под названием «Ответы». Скорее всего, бедняге, проще было бы добиться аудиенции у Папы Римского.
Барни выпрямился и прошелся лучом фонаря вокруг, по стенам фабрики, затем направился в сторону станков. Он не заметил под ногами картонную коробку, споткнулся о нее и грохнулся на пол, не успев даже вскрикнуть. Фонарь упал, стекло разбилось вдребезги, усыпав осколками все вокруг. Сам Барни больно ударился коленкой и подбородком.
— Черт подери! Черт подери! Черт! Черт! — выругался Барни. В неожиданно наступившей темноте он откинулся на спину, поджал ушибленную коленку к животу и одновременно принялся растирать отдававший острой болью подбородок. Пошарив рукой он случайно вновь наткнулся на край картонной коробки, подтянул ее к себе для опоры. И вдруг пальцы почувствовали то, от чего он мигом забыл про боль. Пальцы погрузились в ворох самой нежной, самой шелковистой ткани из всех, каких он когда-либо касался.
Кряхтя, Барни поднялся на ноги, присел рядом с коробкой «по-турецки», поджав под себя ноги, и жадно сунул обе руки внутрь. На ощупь он установил, что там лежала вовсе не куча мягкой, прямо-таки роскошной материи, а пара дюжин готовых колготок. «Видимо, это и есть его изобретение, — решил Барни. — Новое изобретение Ричи!». Зная, что Ричи никогда не был слишком уж организованным и внимательным, Барни прихватил с собой несколько пар. Он был твердо уверен, что Ричи их не хватится. «Я отнесу их к себе домой и там сам проверю, посмотрю, действительно ли они такие крепкие, как утверждает Ричи».
