Мы прошли в столовую, в ту комнату, где когда-то жили Лева с мамой, умершей еще до паузы в наших отношениях, где-то лет пятнадцать назад. Тогда в этой двадцатиметровой комнате была и спальня, и мастерская, и столовая. Соседи занимали тогда две комнаты…
— Я, наверное, приглашу еще потом и Худур и Геннадия, вы мне подскажите, как его найти.
Она ловко и точно собрала на стол: две тарелочки с чем-то, два бокала, две ложки, ваза… классная эта Даня. И точно в Левином вкусе.
— Геннадий серьезно болен. Безнадежно. Не встает.
— Жаль.
— А Худур только что убили. Десятого августа. Подложили гранату в рояль на даче.
Даня всплеснула руками и села на диван. Личико у нее стало отчаянно-отекшим и сразу — мокрым:
— Что же это?! Как же я?!
— Тебе (я почему-то перешел на «ты» — вид у нее, что ли, такой или потому что плачет?) разве что-то угрожает?
— Но… Леву убили нарочно! Теперь — Худур! Я же жила с ним по обещанию!
— По обещанию?
— Лева вдвое старше! А я из города Дмитрова! Нет, он был очень интересный мужчина. Очень натренированный. И он же художник. В его кабинете музей! И его вещи покупали. Но я хотела… короче, он меня сделал наследницей всего. Эта квартира приватизированная, она дорогая, в центре. Тут вон рядом Смоленская, метро… а у Левы две жены, у них дети. Он говорил, что они обязательно на меня налезут, если с ним что-нибудь случится.
— Он ожидал, что может что-то случиться?
— Он… да, ожидал. Он сам не знал, но боялся. Не потому, что такое время, а что его произведения и квартира. И он был очень вообще-то подозрительный такой, и, наверное, не зря.
— Если убили, то выходит — не зря.
— А теперь… Худур… Но я вообще-то думала, что она его убила.
Вот те раз! Даня промокала глаза, а я чуть опять не сделался кем-то вроде диснеевского персонажа.
— Почему?! При чем Худур? Ее нет на свете две недели!
— Я сейчас скажу… Дело еще не возбуждено. Вернее, я еще не рассказала никому… почти. Вас, Андрей, я не боюсь почему-то. Лева мне про вас рассказывал. А про Худур, что она очень практичная, но стерва.
Даня перешла к столу и стала накладывать на тарелочки варенье. Руки у нее крупно дрожали и не все получалось.
— Дело в том, что Лева выпивал.
Это я знал. Не сомневался, что он не просто выпивал, а, судя по началу этого процесса еще до паузы в наших отношениях, он в последние годы должен был как минимум пить запоями…
— Я знаю. Сильно пил?
— Он лечился. Он два раза кодировался и по шесть месяцев держался. А тут должен был на юбилей к Худур, ну вы же знаете. Одиннадцатого августа. А он в запое был. И я…
