— Ты знаешь этого черкеса. Тогда знал. Борис Михалыч Скоков. Ну? Вспоминаешь?
А ведь был такой. Вспоминаю. Запомнился он, кстати, как и многие и вообще многое, сочетанием каких-то (сейчас вспомню) неприятных моментов или деталей. Да, конечно. У Бориса Михалыча была отвратная манера разделять слова междометием «э-э-э», но при этом, (хотя эти «э-э-э» и сами по себе отвратительны и свидетельствуют, по-моему, о патологически дырявом мышлении) «э-э-э» из-за его сокрушительно-низкого голоса походило на натуральное рычание и казалось, что тут же вслед за рыком Борис Михалыч гавкнет. А зрительно… ну, большой, щекастый, из плоскости лица, как помнится, ничего что-то не выдавалось: нос приплюснутый, губы тонкие, глазки плоские, мелкие…
— Вспомнил, — сказал я.
— Вот он мог. Но это второй вариант. А по сути, хотели грабануть. Налетом. Ты наливай. Чего теперь. Не вернешь… она легко ушла. И ни долгов за нею, ни дел… ну, есть еще один момент. Тебе для кроссворда.
Борис еще поел. Обвел черным взором гостиную:
— Без нее трудно. Но я тебе расскажу третий вариант. Ты не знаешь…
Я заметил, что третий вариант может, судя по усиленному жеванию и почти отчаянному взгляду Бориса, представить наибольшие трудности в любом смысле: для извлечения его из мыслительного процесса, для снятия тормозов, сдерживающих аффект, для принятия решения. Можно ли быть со мной столь откровенным. Конечно, Борису трудно было часами и днями молчать в пустой, тем паче населенной призраками квартире…
— Ты, может, что и слышал… не знаю. Еще в те годы сплетни пускали. Худур, мол, слаба на передок, а муж, я то есть, слабак… даже как бы импотент. Это все хренота, но ты видел, как она внешне так, для эффекта, вела себя. Она и потом так вела… в общем, я ей пару раз врезал как-то…
Борис покосился в мою сторону, но в глаза не посмотрел, опять подобрал кусок снеди. Говорить с ним стало что-то совсем тягостно.
Я решил задавать ему прямые, конкретные вопросы. А то с места не сойдем.
— Где ее убили?
— На даче. Мы ту дачу здорово доделали. Дощечками, паркет, кафель…
— Она одна там была?
— Да нет. В том-то и дело.
— Кто был еще?
— Алкаша она одного наняла кафель класть в туалете. Цветной кафель. Итальянский. С такими… картинками. Хотели, чтобы высший вкус…
— Были они вдвоем?
— Ну вроде так. Они там вдвоем-то часа два были, а тут я подъехал. Мы с Гришей были. С зятем.
Борис уставился в полированную стену, на которой и в самом деле, даже мне показалось, поплыли бледно-бежевые призраки: столбы при дороге, заборы соседних дач, у-образная мертвая ветла и гробовидная крыша последнего пристанища еще в тот миг живой Худур.
