– Что такое?
– Не обижайся, но я ни одного букета не получила. У нас же в квартире три жильца. Ты оставлял цветы под общей дверью, а сосед думал, что это его жене. Они ссорились ужасно из-за этого, и сосед всякий раз отправлял цветы в мусоропровод.
– Скверно-то как. Это мы сейчас исправим!
Обнаров свернул на обочину и резко затормозил напротив магазина с броской надписью «Цветы».
– Не надо! Костя, не надо мне цветов! Я просто спросила.
– Посиди минутку.
Он проворно выбрался из машины и побежал к магазину.
Она провожала его внимательным взглядом, видела как закрылась за его спиной входная дверь… Странно, но без него вдруг стало неуютно, пусто и холодно. Таисия закрыла глаза: так мир не был пустым. Он вообще «не был». Она притаилась, замерла, ожидая, когда мир появится вновь.
Звук открываемой дверцы, шелест целлофана, запах его парфюма и букета свежих роз. Теперь можно открыть глаза.
– Таечка, это тебе. Обещаю дарить цветы как можно чаще.
– Как ты меня назвал? – она прижала цветы к груди, точно ребенка.
– Тая. Тебе не нравится?
– Меня так мама и бабушка называли. Так приятно.
– Прости, что спрашиваю – как ты в детдоме оказалась?
– Мама с папой на машине разбились. Они ночью ехали. На подъеме прицеп у фуры отцепился и прямо на них. Мне восемь лет было. Еще шесть лет я жила с бабушкой. Она была очень хорошая. Потом бабушка умерла, и я осталась одна. Органы «социального нападения» направили меня в детдом. Просто вытащили за руки, за ноги и погрузили в машину. Повезли. Я, помню, плакала! А слезы мои никому были не нужны. У бабушки хозяйство было: корова, гуси, два поросенка, дом… Все прахом пошло. Хозяйство растащили. В дом поселили каких-то алкоголиков. Они дом сожгли. Невесело, правда?
Он кивнул.
– Это страшно, Тая. Это мне сердце рвет.
Она улыбнулась, коснулась его руки.
– Не надо думать об этом. Это было давно. Спасибо за цветы.
Обнаров поднес ее руку к губам, поцеловал.
– Мне хочется исчезнуть с тобой куда-нибудь, чтобы насмотреться на тебя, чтобы почувствовать тебя рядом. Ты – мое наваждение. Появилась ниоткуда, опутала чарами, и я боюсь, что ты растворишься вдруг в воздухе, подобно утреннему туману, и я проснусь.
Он обнял ее, закрыл глаза, замер.
– Я не хочу просыпаться. Не хочу…
– У меня такое чувство, точно мы попали в мощный стремительный поток, и он нас несет, а мы ничего не можем сделать. Только ждать, чем все закончится.
– Ты тоже это чувствуешь? – теперь Обнаров внимательно смотрел в ее бездонные голубые глаза. – Я думал, я схожу с ума…
