У нас нет достаточного количества надёжных (т. е. основанных не на сплетнях и слухах) сведений, чтобы сказать нечто большее. Известно лишь то, что Косарев поддерживал очень подозрительные связи с Ежовым, его супругой и его сторонниками, и все они оказались соучастниками заговора правых внутри НКВД во главе с Ежовым.
Ещё в реабилитационных материалах говорится, что Косарев подвергся жестоким истязаниям[249]. Поскольку, по словам Фриновского, для сокрытия следов собственного заговора Ежов прибегал к физическому насилию как в отношении невиновных, так и против виновных, в том числе против некоторых из своих личных друзей, нельзя исключать, что такие же методы применялись и к Косареву[250].
Конечно, нет доказательств, что ложные обвинения против Косарева выдвинуты Сталиным. Даже в сплетнях, переданных в газетных публикациях, вся вина Косарева сводится к его излишней доверчивости. Зато доподлинно известно, что Хрущёв и его «реабилитационная комиссия» утаили огромное число сведений и о Косареве, и о многих других «невинно пострадавших».
В случае Косарева оказались скрытыми все его связи с Ежовым, которые, как представляется, и стали причиной гибели. Самое осторожное умозаключение, какое только можно сделать, состоит в том, что Хрущёв объявил Косарева невиновным, откровенно пренебрегая правдой, без какого-либо серьёзного исследования вины или невиновности.
Акакий Мгеладзе, бывший первый секретарь ЦК партии Грузии, а в 1930‑е годы один из ведущих комсомольских работников, любил и уважал Косарева, когда тот стоял во главе ЦК ВЛКСМ. В недавно изданных, но написанных ещё в 1960‑е годы воспоминаниях Мгеладзе пишет, как в 1947 году он обсуждал со Сталиным вопрос о Косареве. Внимательно выслушав, Сталин очень спокойно разъяснил: виновность Косарева была тщательно изучена и подтверждена А. А. Ждановым и А. А. Андреевым[251].
Сказанное совпадает с тем, что мы знаем из других источников: тем или иным членам Политбюро обычно поручалась проверка обоснованности арестов, произведённых «органами», и обвинений, выдвинутых против крупных партийных руководителей[252].
Поначалу Мгеладзе не хотел верить в виновность Косарева и, наверное, предпочёл бы думать, что либо Косарев совсем невиновен и оклеветан Берией из-за личной неприязни, либо стал жертвой какой-то своей оплошности. Мгеладзе не постеснялся, хотя и в очень мягкой форме, донести своё мнение до Сталина, который в ответ очень терпеливо пересказал ему результаты проверки дела Косарева, которую проводили Жданов и Андреев. Тогда-то и сам Мгеладзе припомнил, что отчёт этой группы, а также доклад Шкирятова по делу Косарева в те далёкие годы показались ему тоже весьма убедительными. По словам Мгеладзе, Сталин тогда же заявил, что каждый допускал ошибки и что особенно много их было совершено в 1937 году. Но, как отметил Сталин, к делу Косарева это не относится.
