Лицо Оли, видимое через стекло шлема, говорило, что она на седьмом небе от счастья. Бедная богатая девочка, ведущая скучную, лишенную приятелей жизнь, которая, к тому же, становится еще хуже от излишне заботливых родителей. Она искала бегства в снах. И нашла. Самостоятельно. Ружицкий был просто поражен ее талантом. Сам он дошел до своего уровня умений уже в достаточно приличном возрасте.
— Ну что, прыгаем?
— А куда?
— Найди сама чей-нибудь сон. Какой угодно.
* * *
Они ожидали, что пейзаж будет мрачным, невеселым, потому яркое солнце застало их врасплох. Здесь тоже был город. Но дома стояли редко, далеко друг от друга. Все вокруг было раскопано; похоже, здесь строили железнодорожный путь или трассу гигантского трамвая.
— Ты думаешь, где-то здесь имеется тот человек, которому все это снится? — спросила Оля.
— Мне кажется, что это во-о-он тот, — указал Ружицкий пальцем.
Относительно неподалеку он заметил мелкую, незаметную фигурку, осаждаемую массой людей. Каждый, казалось, чего-то от нее желает, чего-то выпрашивает или просто морочит голову. Мужчина неуклюже отступал, медленно, как будто бы в нем совершенно не оставалось энергии. Когда Оля с Ружицким подошли поближе, никто не обратил на них внимания, хотя трудно было бы ожидать, будто бы космические скафандры здесь не редкость. Какое-то время они приглядывались к толпе.
— Скучно тут, — сказала наконец Оля. — Мы можем как-нибудь его разбудить?
Ружицкий расхохотался.
— Естественно.
Он искривил пространство, и Солнце упало на землю.
* * *
Процесс пробуждения — это всего лишь несколько мгновений. Только — и вправду — они были ужасными. Какие-то непонятные мучения, бредовые видения, отсутствие воздуха, а потом — молния, атака поразительного холода и запаха пота. Сырость, холод, мороз, смрад, отчаянная попытка раскрутить мысли…
— Ужасно, — раздался в наушниках приглушенный шлемом, дрожащий голос девочки.
— Я ведь предупреждал.
— А что потом?
— Как будто бы кто-то вырывал дыры в реальности и… — заколебался он. — И заменял ее ужасным сиянием.
— И долго это продлится?
— Нет. Но и потом тоже приятного не будет. Попытки привести мышцы в движение, нечто вроде депрессии, а вокруг все делается все «страньше и страньше».
— Но ты говорил, что можно остаться в ком-то, в его сне, даже и после пробуждения.
— Потому что можно.
— А управлять им можно?
— Кем? Человеком наяву?
— Да.
Ружицкий задумался.
— Не знаю. Я никогда не пробовал.
— Ой, пошли уже отсюда. И правда — страшно.
