Ружицкого осадила толпа из полутора десятков членов семей, перемещавшихся туда-сюда по шикарному вестибюлю. Беата вместе с тут же подбежавшим портье расталкивали наступавших цепью людей.
— Пан доктор, на вас одна надежда!
— Пожалуйста, умоляю вас. Вот все результаты анализов из больницы… Пан доктор!
Полная женщина размахивала веером бумажек. Но портье был выдрессирован как следует: настырную просительницу он отпихнул и деликатно, и в то же время решительно.
— Сейчас вас пан доктор принять не может! — голос у портье был очень решительным. — Приходите только в назначенное вам время.
Беата открыла ключом внутреннюю дверь. Эта дверь не могла быть автоматической, иначе толпа прорвалась бы в коридор. Портье искусно переместился из авангарда в арьергард, превратившись в Рейтана[3].
— Господа, нельзя, — заслонил он проход всем своим телом. — Нель-зя!
— Но только пан доктор может нам помочь!
— Нельзя! — только и повторял тот. — Приходите в назначенное вам время.
— Но ведь…
— Но ведь пан доктор без предварительной договоренности не принимает.
Беате удалось плотно закрыть стеклянную дверь. К счастью, та была звуконепроницаемой.
— Что это за пациенты? — спросил Ружицкий.
— Те, что от пана министра, так там несчастный случай.
— Какого министра?
— Не знаю. Я его по ящику не видела.
— Может — Странных Действий?
— Не-е, Клиза[4] я знаю, — молниеносно отрезала секретарша. — Этот тут, похоже, какой-то зам или что-то в этом роде. Шеф должен знать.
— А что с ним?
— Не с ним. Сын на мотоцикле во что-то врезался. Позвоночник, полный паралич тела, едва-едва шевелит головой. Каждую ночь у него кошмары. Ему снится, будто бы он парализован, мучается, пытается проснуться, а когда просыпается, то…
— Господи Иисусе! — Ружицкий взмахнул рукой. — Иисусе Христе! — он даже резко остановился. — Сочувствую! Выходит, что самый страшный ужас — это действительность.
— Ну так, — Беата тоже остановилась. — Помочь нам удастся?
— Если проявит волю к сотрудничеству. Ведь он сейчас в некоем чудовищном коконе, сотканном из ужасов. — Ружицкий продолжил движение по коридору. — А только это будет пахотой под уклон.
— Потому-то вся надежда только на вас.
— У хирургов помощи просить, конечно же, не станем?
— А они ничего и не сделают. Согласно их знаниям, паралич — это до конца жизни.
Мужчина кивнул.
— А второй случай?
— Дочка местной шишки. Пятнадцать-шестнадцать лет. Всю ночь спит и смеется. Родители подозревают, что у нее не в порядке с головой.
