— А много ли закрывать-то надо? — с опаской поинтересовался Бумажкин, поправляя очки.
— Нет, всего-то четыре дежурства, — услышал он в ответ от Петровой.
— Ого! Не, мною четыре дежурства не закрыть, я старый уже, так сильно не растягиваюсь, — тут же предупредил Бумажкин.
— Так, ну у тебя, Старостин, — понятно. Там дети малые, — понимающе сказала заведующая и перевела взгляд на меня. В нем явно виделась надежда. Да и взоры моих напарников тоже были очень выразительными.
«Ну что, Харон, ты же писал, как ты в Царстве мертвых ночуешь? Вот и вернулось», — подумал я, слыша отголосок бархатного тембра Аида.
— Получается, что мне придется, да? — спросил я, еще веря, что пронесет. Работать в день и сразу же выходить в ночь — в тот момент это было слишком для меня. И без того порядочно выматывался на работе.
— Выручай, Тема, родной коллектив! — радостно кивнула Светлана Юрьевна. — Четыре раза отработаешь, мы тебе полставки зачислим и премию за переработку.
— Ладно, а когда это все начнется-то?
— Завтра у тебя первое дежурство. И потом через каждые два дня, — сказала она.
— Да, работа меня любит, — вздохнул санитар Антонов и взялся за крышку гроба.
И почти тут же наступило завтра. И с самого утра погрузило меня в ностальгию. Она тосковала по тем далеким годам, которые легли на страницы моего романа. Казалось, что если присмотреться к сегодняшней Москве, сквозь время станут видны бабульки у метро, торгующие водкой, сигаретами и всякой снедью.
Вспомнилась одна из них, обладающая очевидным маркетинговым мышлением. Помня заповедь Кеттлера «Отличайся или умри», она не стала конкурировать с бойкими соседками, поставив себя вне конкуренции. Она стала продавать огуречный рассол. Конечно же, по утрам, когда толпы граждан тянутся на работу. И среди них ведь немало таких, которым очень надобно рассола. А некоторым он просто жизненно необходим. А потому торговля шла на «ура».
Метро снова пускает в себя за жетон, а в кармане у меня огромные деньжищи — пятьдесят тысяч рублей — это совсем немного, можно дать одной бумажкой. «Однушка» в приличном районе стоит сорок тысяч зелени, муниципальная милиция грозно топчется рядом со злачными местами, преимущественно у метро. Конкретные пацаны в спортивных костюмах, с массивными магнитолами в руках. Группки волосатых металлистов, ярко оформленные дамы с лаковыми челками и в ботфортах.
Сотовых нет. Вернее, они есть, но это штучное явление, их не видно. Вот-вот появятся пейджеры, но про плазменную панель никто не слышал. У власти Ельцин, и стихийная приватизация корежит ослабленный скелет государства. Под звуки стрельбы возникают новые хозяева жизни, жадно жрущие страну. А я.
