Однажды, попав в крепкие объятия Морфея, я делал обычное вскрытие по Шору. Стоя на подставке, работал, глядя на труп какого-то старика, лежащего на секционном столе. Мертвец, стол, собственные руки в перчатках, измазанных скупой безжизненной кровью, — вот и все, что я видел в том сне. При этом совершенно не понимая, что это сон. Ведь все было предельно четко, никакой сумятицы и тумана. Ну и отношение к происходящему — соответственное, рабочее, без эмоций. Не хочется налажать и хочется быстрее закончить, только и всего.
И вот тут я почуял, что что-то не так. Слишком много вокруг звуков. Какие-то неясные разговоры, полифония множества голосов, телефонные звонки, шелестящее клацанье клавиатур. И запах кофе, мягкий и глубокий. Все это никак не могло родиться в секционной, где бряцанье инструментов тонет в звуке льющейся воды. Сперва, удивленно застыв, я резко вскинул голову и, застыл снова, раздавленный увиденным.
Стальной секционный стол, с истерзанным медициной трупом, красовался ровно в центре большого офисного зала со множеством столов, отгороженных пластиковыми переборками и просто стоящими вдоль стен, с факсами, принтерами, сканерами, компьютерами, с кулером, кофейным автоматом и с огромной картой страны, утыканной красными флажками как доказательством значимости и роста. Продвинутые пользователи называют это «опэн спейс», что переводится как «открытое пространство». Спрятаться почти негде, ни зевнуть, ни пернуть — все силы работе. А уж секционный стол с мертвецом и санитаром в грязном фартуке и подавно не спрятать.
Ответственные менеджеры, погруженные в работу, не замечали меня, уткнувшись в мониторы. Но я прекрасно понимал, что стоит хоть одному из них оторваться от экрана. Представив себе это, я покрылся нервными мурашками. Визг, крики, паника, опрокинутый кофе, недоделанный отчет, выблеванный кем-то завтрак. И бегство, дружное бегство сплоченного коллектива, рванувшего вон из офиса. А если кто и останется, значит, у него либо паралич, либо он конченый отморозок. Ну, или бывший медик. Не, медик тоже побежит. Даже три медицинских образования не помогут объяснить, как фрагмент секционного зала оказался посреди офиса.
«Что делать-то?» — растерянно подумал я, дико крутя головой по сторонам. Спрашивать себя «как это возможно?» я не стал, зная, что ответа не будет. А «кто виноват?» меня не интересовало. В тот момент вопрос «что делать?» был единственным доступным мне вопросом. «Тихо уйти? Нет, привлеку внимание. Незаметно спрятаться. А куда? Опэн спейс, мать его! Может, под стол? Под родимый секционный стол. А когда все разбегутся, сделаю ноги.
