Я вышел в город через полчаса после рассвета, выпив очень крепкого кофе. Утренний Стамбул, стряхнувший с себя анабиоз ночных часов, стремительно просыпался, закипая красками и запахами шумного буднего дня. Пораженный городом, погрузившим меня в свою суетную пляску, русский паломник Антонов двигался в самый его центр, к католической церкви Непорочного зачатия, что стояла между минаретов недалеко от набережной Босфора. Храм красного кирпича был еще закрыт, и мне выдалось погулять в его окрестностях, изредка фотографируя самые впечатляющие виды. Через пару часов я услышал короткий призывный бой колокола, благо был совсем недалеко. Помолившись, непривычно для православного присев на скамью, я поставил свечу, привезенную с Родины. И забрал одну с собой, пожертвовав немного на храм.
Выйдя за ворота, развернул карту. Мой путь лежал в древнюю катакомбную церковь ранних христиан. «Сейчас там музейный комплекс. Надеюсь, работает.» — подумал я, вычерчивая пальцем маршрут. И двинулся вперед.
Спустя час карта упорно твердила, что я на месте. Это было в тупике узкой улицы, ползущей круто вверх. Слева кафешка и магазинчик, справа винтажный жилой дом с бельем на балконах. За тупиком виднелся невысокий холм, поросший травой. И вот наконец я заметил невзрачные маленькие воротца, выложенные камнем. На них висела табличка, утверждающая, что это и есть искомый мною музей.
И конечно же, он был закрыт! Сперва хотел было выругаться, но вовремя одернул себя. И как подобает паломнику, обратился к Богу:
— Ангел-хранитель, моли Господа обо мне! Дай мне попасть за эти ворота, Боже, — прошептал я и перекрестился.
Взявшись за кольцо, с силой постучал и прислушался. Тишина. Постучал еще раз, и еще. Безрезультатно.
— Кто-нибудь есть из персонала? — прокричал я по-английски, предварительно снова приложив тяжелое кольцо об запертую дверь. Повернувшись ухом, будто это поможет, прислушался.
— Богородица, помоги мне, — еще раз перекрестился я, малодушно теряя надежду.
Спустя минуту, пошумев в последний раз, уже собрался перенести на завтра и даже повернулся спиной к входу в музей.
И именно в этот момент услышал шаги. Бросившись к кольцу, постучал. В ответ донеслось сердитое старческое бормотание, в конце которого был короткий турецкий возглас.
Через мгновение калитка в воротах со скрипом отворилась. Передо мною стоял пузатый седой бородатый турок в вытянутых спортивных штанах, резиновых тапочках на босу ногу и с камуфляжной натовской курткой, накинутой на плечи. Он хмуро и вопросительно глянул на меня исподлобья. «Спасибо, Господи!» — мысленно выкрикнул я. И без труда выдав самую радушную улыбку, на какую был способен, заговорил с ним.
