– Дай подумать. Оно притворяется камнем? – спросила Джулия.
Томас стрельнул в нее недовольным взглядом, но его лицо тут же приняло прежнее дружеское, приветственное выражение.
– Вижу, ты не забыла ту историю.
– Я ничего не забываю, Томас, – сказала Джулия и села.
Гамаш наблюдал. Финни редко говорили между собой, но если и делали это, то слова их были наполнены смыслом, непонятным для Гамаша.
Томас задумался на мгновение, потом обратился к Гамашу, который мечтал улечься наконец в кровать, хотя больше всего ему хотелось выслушать эту историю.
– Оно притворяется камнем, – сказал Томас, сверля глазами Гамаша.
И тот вдруг осознал, что слова Томаса имеют скрытый смысл. Что Томас хочет что-то донести до него. Вот только что?
– Чтобы выжить, оно должно скрываться. Притворяться тем, чем не является на самом деле, – продолжил Томас.
– Это всего лишь растение, – возразила Мариана. – Оно ничего не делает специально.
– Оно такое хитроумное, – сказала Джулия. – Инстинкт самосохранения.
– Это всего лишь растение, – повторила Мариана. – Не говори глупостей.
Оригинально, подумал Гамаш. Оно не осмеливается выставлять себя в своем истинном виде, потому что опасается за свою жизнь. Не это ли сейчас сказал ему Томас?
Вещи не такие, какими кажутся. Он начинал верить в это.
– Мне понравился сегодняшний вечер, – сказала Рейн-Мари, забираясь под прохладные крахмальные простыни рядом с мужем.
– И мне тоже.
Он снял свои полукруглые очки и положил раскрытую книгу на кровать. Вечер стоял теплый. Окно их крохотного номера выходило на огород и было единственным, а поэтому устроить сквозняк не получалось; впрочем, при распахнутом окне легкие ситцевые занавеси чуть колебались. Лампочки на прикроватных тумбочках освещали лишь малую часть комнаты, остальное было погружено в полумрак. От бревенчатых стен и от сосен в лесу пахло деревом, из огорода доносился пряный аромат трав.
– У нас через два дня юбилей, – сказала Рейн-Мари. – Первого июля. Ты только представь: тридцать пять лет вместе. Неужели мы были такими молодыми?
– Я был. Молодым и невинным.
– Бедный мальчик. Я тебя пугала?
– Может быть. Немного. Но теперь я этим переболел.
Рейн-Мари откинулась на подушку:
– Не могу сказать, что с нетерпением жду завтрашнего приезда отсутствующих Финни.
– Спота и Клер. Спот – это, вероятно, прозвище.
– Будем надеяться.
Гамаш снова взял книгу, попытался сосредоточиться, но веки его отяжелели, и ему приходилось делать усилие, чтобы глаза оставались открытыми. Наконец он прекратил сопротивление, поняв, что ему не выиграть этой борьбы, да и нужды нет. Он поцеловал Рейн-Мари, зарылся головой в подушку и заснул под многоголосье существ за окном, ощущая запах жены рядом с собой.
