Судебный следователь Карл Иванович Вирхов, не скрывая досады, покинул зал в сопровождении своего друга, короля петербургских сыщиков Карла Фрейберга. Приятели молча прошествовали по просторным лестницам и коридорам в кабинет следователя. Там Вирхов схватил с вешалки партикулярное пальто и стал надевать его поверх мундира.
— Я весьма сожалею, мин херц, — сказал резким металлическим голосом Фрейберг, последовав примеру хозяина кабинета. — Но другого и ожидать не приходилось. Вердикт тебя не интересует?
— Какой это вердикт? — отозвался хрипло Вирхов. — Предвижу стопроцентное оправдание. Вся работа насмарку. Столько сил потрачено на следствие. И на тебе — разгуливай убийца на свободе, размахивай топориком всласть.
— Не отправиться ли нам в «Лейнер»? — небрежно предложил Фрейберг. — Давно мы не сиживали за кружечкой пива.
— Яволь, — буркнул Вирхов, нахлобучивая мерлушковую шапку и покидая вместе с другом кабинет.
Уже около месяца приходилось ему, как впрочем и остальным служителям юстиции, исполнять негласные рекомендации министра внутренних дел — без надобности не появляться на улицах в служебной форме. Якобы сама форма, шинели и фуражки, вызывает в неустойчивых юных душах, отравленных ядом социальной пропаганды, непреодолимое желание бросить бомбу или выстрелить из револьвера. Распоряжение, вступившее в силу с начала 1904 года, диктовалось сердечной заботой о служащих: бомбометателей в Петербурге развелось великое множество, в прошлом году от рук психопатов-эсеров погибли сотни городовых, приставов, жандармских офицеров…
Хмурые мужчины, не обращая внимания на возбужденных зрителей, которые сквозь оживленный разговор прислушивались — не раздастся ли звук колокольчика, возвещающий последний акт захватывающего действа, направились к выходу. Спустившись по лестнице, они вышли на Литейный.
После долгой оттепели, испортившей святочные развлечения, наконец-то настала настоящая зима. Разливанное море дорожной жижи из грязи и снега в одну ночь схватил жестокий мороз, на мостовых и тротуарах образовалась мощная корка из ледяных волдырей. Дворники не успевали ее скалывать: густой январский снег валил беспрерывно.
— Эй! — Фрейберг крикнул извозчика и опустил мускулистый бритый подбородок в поднятый каракулевый воротник.
Извозчик, на шапке и тулупе которого высились снежные холмы, тронул понурую лошадку с места навстречу седокам.
— Дяденьки, дяденьки, купите газету! — послышалось из-за спины друзей. — Вечерний выпуск! Срочное сообщение! Горячая сенсация! Япония напала на Россию!
