– Любишь? – прокричала она уже на лестнице. – Ты меня не любишь! Теперь я это точно знаю. Прощай, еще одна мечта моей жизни!
Бриджит ехала на автомобиле по городу, чувствуя, что ее сердце разрывается от невыносимой боли. Сама виновата! Надо было слушать советов Диди и фрау Бекк. Кем он приехал в Берленштайн? Лузером! И как только встанет на ноги, то уедет отсюда. И почему он не может написать ее портрет так, чтобы он был похож на нее, и чтобы глаза были не голубые, а зеленые?
* * *
– А у вас есть еще какая-нибудь другая башня, кроме этой? – спросила Ева шофера такси, который вез ее от вокзала.
– Похожей на эту нет! – ответил пожилой таксист.
Ева вынула свой мобильный телефон и позвонила Свену:
– Я сижу в такси у башни. Забери меня, Свен. У меня с собой два чемодана.
Свен, растерявшись, уставился на план канализации, где в одном месте стоял жирный крест – здесь из одной трубы стекала чистая вода. Он нашел источник только прошлой ночью и должен был убедиться, что он находится под домом Вислингов.
– Что случилось? – спросил он раздраженно.
– Просто я вернулась к тебе!
Этого только не хватало!
Ева стояла у двери башни с чемоданами. Он вежливо поздоровался, не обратив внимания на шифоновый шарф, закрывавший половину ее лица.
– У нас с Лутцем все кончено. Ты обещал помогать мне. Или ты забыл, сколько я для тебя сделала?
Как она некстати! Перед Свеном теперь стояла цель: он нашел источник под домом Вислингов и хотел восстановить хронику событий за последние восемь столетий. Где-то ведь есть документы! Где? Заперты в сейфе в ратуше? Почему?
– Башня такая страшная. Как ты можешь здесь жить?
– Располагайся поудобнее, – предложил он. – Я заварю нам горячего чаю, и ты расскажешь мне, что случилось и что ты намерена делать дальше.
Ева подошла к окну и попыталась рывком открыть его.
– Ты что задумала, Ева?
– Ты еще спрашиваешь? Моя жизнь кончена. А хороший скандал сломает шею и Лутцу!
– Но не тебе! – он сказал это с болью и обхватил ее обеими руками. Этим он невольно сдвинул шарф с ее левой щеки и с ужасом увидел безобразный красный ожог. Вид этого страшного шрама словно хлыстом ударил его.
– Ева! – воскликнул он. – Кто это сделал?
Она отчаянно зарыдала, положив ему голову на плечо. Так они и стояли у огромного окна, потрясенные и несчастные.
Когда он подал ей чай, она рассказала ему, что на съемках с ней произошел несчастный случай, потому что она слепо следовала режиссерским указаниям Лутца и понятия не имела, что волан на ее пеньюаре может так легко вспыхнуть. Съемки пришлось прекратить, и Лутц переписал сценарий, по которому теперь ее героиня погибала в страшном пожаре.
