Он больше ничего не сказал, поэтому я спросил:
— Какие?
Он пожал плечами.
— Пустяки. А как его жена, или, вернее, вдова? У него осталось двое детей, если память мне не изменяет.
— Ничего.
Секунду он смотрел на меня. Не знаю почему. Потом сказал:
— Она не получила никакой компенсации. Суд решил не в ее пользу. Мы что-то дали ей, но немного.
— А ей полагалась компенсация?
— Не знаю, Артур. Нам не было никакого смысла брать ответственность на себя. Впрочем, не мне это говорить, не так ли? Где вас высадить? В начале улицы или перед домом?
— Лучше в начале.
— Какое все-таки совпадение, что вы там живете.
— Да.
— Очень интересное совпадение, я был сказал. Эрик Хэммонд! Удивительно, как мертвецы постоянно напоминают о себе.
Он остановил машину, как будто знал улицу. Я нажал на ручку и открыл дверцу.
— Ну, надеюсь, вы не лишитесь чека, пока дойдете отсюда до дома, — сказал он. — Кажется, тут вас не подстерегают сильные искушения.
Я стоял на мостовой и смотрел на Уивера — на рыбу в аквариуме. Аквариум ценой в три тысячи фунтов.
— Спокойной ночи, Артур, и наилучшие пожелания.
Я попрощался и стоял, глядя, как он дает задний ход и разворачивается. Я продолжал смотреть, когда «бентли» уже несся по Сити-роуд.
Я ни о чем не думал, потому что едва я вылез из машины, как улица стремительно покатилась колесом, а потом взлетела в воздух и заметалась над темным городом. Я прислонился к чужой двери. Что-то соскользнуло с моего носа, и я почувствовал горький вкус на верхней губе.
Потом я увидел Джонсона. Он окликал меня и говорил, что он мой друг.
— Что ты делал? — спрашивал он. — Что они с тобой сделали?
— Я устал. Черт, до чего я устал.
— Ты пил. Это нехорошо. — Он обхватил меня рукой, словно стараясь защитить.
— Ты видел, как я выходил из машины Уивера, папаша? Ты видел? Он подвез меня на своей машине.
Джонсон вдруг стал почти лисой.
— Что ты делал вечером? Праздновал? — спросил он и ткнул меня в бок, как собутыльник. — Ты подписал? Они предложили тебе контракт?
В меня как будто бес вселился. Я выпрямился, чтобы лучше его видеть. Улица приземлилась. Она еще подрагивала, но никуда не неслась.
— Я им не нужен, папаша. Совсем не нужен. И я им сказал, что мне начхать на их вонючие деньги.
— Ты этого не сделал! — закричал он. Ему показалось, что теперь он понял, почему я в таком виде. Он все еще думал, что я пьян.
— Неужто ты из-за этого плачешь? — спросил я и заглянул ему в лицо. — Плачешь?
— Нет, — ответил он, прислонившись к фонарному столбу и закрываясь руками, как ребенок.
