— Замечательно, — сказала она. — Тридцать шиллингов!
— Это не имеет значения, — ответил Джонсон. — После четырех матчей вроде сегодняшнего он сможет потребовать, сколько захочет. Им будет невыгодно ему отказывать, миссис Хэммонд. Верно, Артур?
— Не знаю.
— Конечно, мистер Джонсон, ему-то уж они не откажут.
— Да, — подтвердил Джонсон со слезящимися от жара глазами, — он пойдет далеко.
— А вы будете этому очень рады, — сказала она еще более ядовито и посмотрела на Джонсона даже с удивлением.
Мы уже вышли на улицу, и тут Джонсон вдруг тронул меня за руку и прошептал:
— Я забыл тебе сказать. Там сегодня был Слоумер.
Я отдернул руку.
— Почему ты мне раньше не сказал?
— Забыл. Он ушел, не дождавшись конца. Он редко бывает на матчах дублеров.
— Ну и как он?
Джонсон улыбнулся.
— Почем я знаю. Он ведь со мной не разговаривал.
— А ты не мог догадаться по его лицу? Он калека, да? Где он сидел?
— Позади меня. На несколько рядов выше.
Джонсон вдруг пожалел, что заговорил о Слоумере.
— Ты сейчас куда собираешься, Артур? — спросил он и с раздражением заглянул в освещенный коридор за моей спиной. — Давай пойдем куда-нибудь. Можно зайти в «Короля».
— Я устал.
— Мы доберемся туда в одну минуту. Можно доехать на автобусе.
Я посторонился, и свет упал на его маленькое встревоженное лицо — застывшую в темноте маску обиды. Сзади в коридоре я услышал шаги миссис Хэммонд.
— Может быть, я приду завтра. Поближе к обеду, — сказал я и отступил назад, за дверь. — Тогда и увидимся, папаша.
— Ты не сердишься, что я тебе помогаю? Не сердишься, Артур?
— Чего это ты вдруг? — Его лицо исчезло, вместо него появился потертый верх его кепки, такой потертый и сплющенный, что казалось, будто Джонсон цеплялся за все потолки. — Знаешь… я надеялся, что ты не подумаешь, будто я навязываюсь, вмешиваюсь… — говорило его скрывшееся лицо.
— Нет… — начал я неуверенно.
— Потому что я просто хочу помочь тебе, понимаешь? Раз я могу помочь, так и правильно будет, если…
— Ну да. Верно, папаша.
— Ты не сердишься?
— Нет, — сказал я с сердцем. — Не понимаю, о чем ты говоришь. Так, значит, до завтра.
— До завтра, — повторил он. — В одиннадцать.
— Спасибо за все.
— Не за что, Артур. В любое время. В любое время, когда понадобится.
Он стоял и ждал, чтобы я закрыл дверь.
Миссис Хэммонд убиралась на кухне. Я долго потом помнил особенное выражение, которое было тогда у нее на лице.
— Раз огонь горит так сильно, не стоит зажигать свет, — сказала она.
— Я хочу только отдохнуть, — ответил я. — Мне все равно.
