– Теперь мне понятно, почему он так много пьет и всех на этом свете ненавидит, – ухмыльнулся я. – Остатки совести заливает водкой, чтоб наружу не вырывалась.
В этот момент к нам подбежал лейтенант-сапер и доложил:
– Товарищ капитан! Готово. Соседний дом напичкан тротилом, можно подрывать!
– Раз можно, значит, подрывай! Правильно, Володя? – переспросил у ротного Василий, уточняя приказ.
– Согласен. Давно пора что-то подорвать в этом гадючнике! Сапер! Убери бойцов в укрытие, проконтролируй и крути динамомашину! – распорядился Сбитнев и предложил: – Можно еще сфотографироваться на фоне взрывов. У меня в фотоаппарате осталось три кадра.
– Конечно! Пошли запечатлимся на фоне разрушений! – восторженно поддержал я эту идею.
– Нашего замполита хлебом не корми, только дай сфотографироваться среди разрушений и пожарищ. Придаст себе героический вид – и на съемки. То на развалинах, то с душманами в обнимку, то с пулеметом в руках, – бормотал Сбитнев.
– Сам, гад, предложил, а меня тут же и высмеял! Чей фотоаппарат? Твой! Чья идея? Твоя! А я у тебя главный любитель батальонных снимков! Поставь на место вставную челюсть, закрой рот и убери ехидную улыбку! Пошли фоткаться.
– Постараюсь, чтобы твое наглое рыло в кадр не попало! – пообещал мне Володя.
– А я в центре встану, рядом с тобой, дружески обнявшись!
Наша компания разместилась напротив подрываемого жилища. Ротный отдал фотоаппарат Свекольникову и скомандовал саперам: «Огонь!» Все приняли воинственные позы. Взрыв! То, что называлось домом, взметнулось в воздух десятками тонн глины и земли. В следующее мгновение адская сила втянула в себя стены и грунт. Затем обломки устремились вниз с бешеной скоростью.
– Бежим! Скорее в укрытие! – заорал Сбитнев, и бойцы дружно сиганули: кто за дувал, кто упал в арык.
Большие комья глины забарабанили вокруг по земле, словно метеоритный дождь. А потом повисла плотная завеса оседающей пыли и песка.
– У-ф-ф! Больше никаких съемок! – приказал, отряхиваясь, Чухвастов. – С меня хватит! Я думал, что этот комок мне голову размозжит!
Капитан пнул ногой только что рухнувший рядом большой комок глины, спрессованный и высушенный многими десятилетиями, бывший минутой назад частью монолитной стены.
– Свекольников! Аппарат цел? – поинтересовался, выплевывая землю изо рта, Сбитнев.
– Цел! Первый кадр получился очень хороший! – успокоил солдат.
– Чем же он так хорош? – удивился я.
– А вы командиру роты рожки над головой поставили, а он – вам! И оба широко улыбаетесь, – ответил Свекольников.
