* * *
Штаб армии пребывал весь в движении, как муравейник в хорошую погоду. Тут располагалась группа представителей Генерального штаба, часть наших советников, служивших в Афганской армии, а также разведывательный центр, полк связи и множество других управленцев и тыловиков.
А я потихоньку личный вопрос надумал решить – вдруг получится. Знакомый подполковник отдела кадров узнал меня и удивленно спросил:
– Тебе чего, лейтенант?
– Да вот с бумагами приехал и хочу с вами побеседовать по личному делу.
– О чем?
– Нельзя ли перевестись в другую часть?
– Какую часть? Куда? Воевать уже надоело? Устал от первого батальона?
– Да нет. Устал, но не от войны, а от нашего образцового полка. В спецназ или десантуру, куда-нибудь подальше от Кабула нельзя ли перейти?
– В спецназе капитанские должности, а это повышение, его надо заслужить!
– Заслужить повышение? Так я с капитанской на старлейскую в Афган прибыл, добровольно, да вроде бы никто и не спрашивал, согласен на понижение или нет.
– Это совсем другое было дело – выполнение интернационального долга, но если бы какие иные обстоятельства открылись. Для повышения повод необходим, заслуги нужны, награды.
– Меня к ордену полгода назад представили, возврата не было, по срокам в апреле-мае должен прийти.
– Ну вот, как наградят, так и приходи, подумаем под коньячок. Понятно?
– Легче легкого, хоть ящик, лишь бы из этого дурдома сбежать.
– Думаешь, в спецназе легче? Там боевых выходов, может, даже больше, чем в восьмидесятом полку.
– Я не от войны бегу, а от показухи вперемешку с войной.
– Ну-ну, беги. Подумаем, попробуем. Все же, может, лучше не срываться с места? Как в коллективе обстановка?
– Рота отличная, батальон хороший, но я морально устал без отдыха после боев, психовать начинаю, скоро крыша поедет. Бирки, планы, в третий раз ленинскую комнату переделываю, сколько же можно?
– Хорошо, хорошо, иди, еще думай, пока время есть.
* * *
В поликлинике возле кабинета флюорографии вдоль стены сидела длинная очередь из солдат и офицеров. Я взял номерок на прием и решил прогуляться в «стекляшку», кафе-мороженицу.
Порция пломбира в чашечке напомнила детство. Лимонад, пирожное, музыка… Все столики заняты штабными офицерами, женщинами-вольнонаемными. Никто никуда не торопится, отдыхают люди, веселятся, в распорядке работы заведения вечером предусматривались даже танцы. А у нас никакого света в конце туннеля. Каторга какая-то… Однажды на мой вопрос об отсутствии выходных после рейда я получил строгое внушение от инспектирующего: «В воюющей армии отдыха и праздников быть не может! – рявкнул солидный полковник. – Выходные планируйте после войны, в Союзе!» А стало быть, рядом, в километре от полка, для кого-то полный набор развлечений.
