Характерно в этом отношении, что религиозно-политические вожди, выступавшие как конкуренты Мухаммеда у разных арабских племен, особенно сразу после его смерти, также претендовали на достоинство кахинов. М. Б. Пиотровский говорит в этой связи о Мусайлиме в Йемене, ал-Асваде в Йемене, Саджжахе в Тулайхе в Центральной Аравии, Ибн Сайаде в Медине. Он приводит материал, свидетельствующий о том, что все они в какой-то мере претендовали на основное качество кахинов — способность впадать в транс, открывавший перед ними возможность общения со сверхъестественным миром. Не следует при этом упускать возможность в некоторых случаях имитировать это состояние, чем, вероятно, иногда пользовался и Мухаммед.
Он активно использовал кахинскую форму культовой и общественно-политической деятельности. В то же время следует указать на то новое, что он внес в ее содержание и форму. Мухаммед занимался делами и заботами не отдельных личностей, какими бы высокопоставленными они ни были, а общества в целом — конечно, в масштабе племени и группы племен. Притом, как пишет М. Б. Пиотровский, «религиозные и социальные идеи, которые проповедовал Мухаммед, служили изменению общества, а не сохранению этого общества, что было социальной задачей и сутью деятельности кахинов» >21. При этом и сам Мухаммед старался отмежеваться от них и показать, что он выступает в новом, несравненно более высоком качестве, чем кахины.
Такая тенденция нашла свое выражение и в Коране. «…Это, — говорится там о Мухаммеде по отношению к кахинам и заодно к поэтам, — слова посланника благородного! Это не слова поэта… не слова прорицателя» (69, 40–42). «Напоминай же! Ведь ты по милости твоего Господа не прорицатель и не одержимый» (52, 29). Главное же, что отделяет Мухаммеда и его проповедь от «теории» и практики кахинства, заключается в том, что в основе этой проповеди лежит идея единобожия, в то время как кахинство основано на представлении об общении с миром бесчисленного множества демонов, составляющих мир сверхъестественного.
В общем же Мухаммед остался в истории не просто пророком, его деятельность была несравненно сложнее и многограннее. М. Б. Пиотровский пишет об этом: «Он был одновременно и племенным вождем — сайидом, и походным предводителем — акидом, и племенным арбитром — хакамом, и оратором — хатибом и даже племенным поэтом — шайиром» >22. Один из источников его силы заключался именно в том, что он сумел использовать традиционные формы деятельности функционеров арабского общества того времени. И что еще важнее, он и содержание своей проповеди не отрывал решительным образом от распространенных в доисламской Аравии представлений и верований, он их ставил на службу своей проповеди, в нужной ему степени преобразуя их и сливая с ней. Таким образом, предания, связанные с личностью Мухаммеда и нашедшие свое выражение, в частности, в Коране, рисуют достаточно логично образ основоположника ислама.
