Я думаю, как бы я поступила, если б Мария оказалась на моем месте и пришла ко мне за этой партитурой...
Нет, опять не могу себе представить. Я могу играть только на сцене. Время. Во всем виновато время. Человек может многое, очень многое, но он не может одного-удержать время, повернуть его, погнать вспять.
Имею ли я право идти к Марии?
Вот парадное, и я вхожу. Поднимаюсь на третий этаж, останавливаюсь перед дверью и звоню. Звучат торопливые, встревоженные шаги. Распахивается дверь. Передо мной Мария Блажевска... Боже, она взволнованна, у нее нет слов, но глаза горят, и я вижу, что она счастлива, помогая мне переступить свой низкий порог.
Вам интересно, что было дальше. Я понимаю. Но и вы должны понять, что бывает, когда встречаются две лучшие подруги, которые не виделись полжизни, полжизни не слышали голоса друг друга. Не поющего, а обычного, произносящего "день добрый", "здравствуй", "входи", "я", "ты". Когда встречаются Мария Блажевска, которая почти что Ина Липман, с Иной Липман, которая почти Мария Блажевска.
Мы говорили недолго, а может, мне только так показалось: чех дал всего час, и нужно было возвращаться. Надо было спешить и остерегаться. Многого остерегаться, но главное-евреям запрещено появляться на улице без желтых звезд на груди и на спине, тем более в одиночку и после шести вечера. А этой ночью в гетто генеральная репетиция первой нашей оперы.
Я сказала, зачем пришла.
Мария только глянула на меня и выбежала в другую комнату. Она принесла партитуру, зачем-то полистала ее. Мне казалось, ее пальцы чуть-чуть дрожали, хотя это, должно быть, лишь показалось мне. Она открыла титульный лист, посмотрела на него, потом легонько потянула и тут же отпустила. Неужели она хотела вырвать эту страничку? Нет, мне, должно быть, показалось.
- Я бы не пришла к тебе, если б не...
- Ладно, Ина. Ты ведь знаешь, мы без слов понимаем друг друга.
- Видишь ли, Мария...
- Ничего не говори, Ина. Я начну плакать, и тогда... Лучше подумай, что сказал бы сейчас Арон.
- Мы будем беречь ее...
- Я знаю.
Мы простились.
Мария искала, что бы мне дать с собой, и наконец нашла - мешочек гороха. Я не хотела брать, но отказаться было невозможно.
Уже в дверях она взяла меня за руку и сказала:
- Знаешь, что я хочу? Собрать людей в большом зале, таком большом, чтобы там уместились все. И выйти на сцену и долго-долго петь им самые лучшие песни.
Я слушала, не дыша.
- И еще... Еще мне хочется, чтобы мы, две старушки, закутавшись в платок, сидели в первом ряду партера и слушали, как поет твоя Мирка, мировая знаменитость.
