Я почти свободен.
Пойду к дяде, останусь у него, и тогда всю свою жизнь, сколько суждено мне ходить по земле, не сумею найти Мейку. Никогда не найду своего друга. Не увижу больше лица Эстер. Они с Мейкой похожи как две капли воды.
Не увижу Эстер.
Изя чудак. Думает, я влюблен в Эстер, мою сестру. Он не понимает. А может быть... Нет, не знаю. Я охраняю Эстер, потому что нет Мейки. И ищу своего друга. Если бы он был, он сказал бы, как уберечь Эстер.
Пить!...
Можно подойти к колодцу. Вода, наверное, не только холодная, но прозрачная и живая. Она окатит все тело, разольется по жилам, поставит меня на ноги и направит прямой дорогой в город, к дяде.
"Самое главное-сберечь свою шкуру..."
Почему так тяжело и так хочется пить?
Лучше бы не ходить к колодцу.
Вернуться туда, откуда меня привезли.
Но если завтра приедут новые машины... Если солдаты снова станут ловить всех подряд, схватят Эстер, поймают Изю... И меня. Мы будем сидеть на дне кузова, а на лавках по бортам - солдаты. Мы будем видеть узкое шоссе и столб пыли. Нам захочется продумать всю свою жизнь, как всем честным людям, когда близится их последний час.
Меня снова оттеснят в конец кузова?
Мне будут отрывисто шептать польские слова, потом прикажут:
- Давай!
И я соскочу на землю и снова увижу широкую спину, заслонившую горизонт.
Почему чьи-то спины должны заслонять меня?
А Эстер?
Изю?
Всех людей?
Я не хочу, чтобы бородатые люди закрывали меня своими широкими спинами. Страшно. Наверно, правду говорил Рыжий:
- Нельзя уберечь одного человека. Можно сберечь только всех...
Он, должно быть, знает.
Слушай, Рыжий! Я отдам тебе патроны, которые долго копил для себя. Пусть они будут для всех. Хорошо?
Мне одному не сберечь Эстер.
Я вернусь, отдам ему все патроны и получу свою долю. Мы трое - Эстер, Изя и я - пойдем вместе с другими. Рыжий сведет нас в лес, к партизанам. Вместе с ними мы перекроем дороги, и машины не смогут увозить бородатых людей, им не придется смотреть на клубы пыли и думать про свой последний час.
Очень хочется пить.
По-прежнему манит колодец с кланяющимся перед избушкой журавлем. Но дорога там идет слишком прямо.
Надо обогнуть избушку и высокий журавль дальними полями. Потом выйти на городскую улицу и шагать по ней до костела. У костела - направо, потом четвертая улица налево. Спуститься вниз. Там, внизу, большая подворотня на тесной уличке. Там можно ждать. Если забиться за створку вечно распахнутых ворот, никто тебя не увидит, не заметит. Можно сидеть там в углу хоть всю жизнь. Но так долго не нужно. Вечером, около шести, по этой уличке возвращаются колонны с работы. Из подворотни нетрудно затесаться в любую колонну и, ковыляя со всеми вместе, пройти в ворота гетто, у которых всегда стоят часовые.
