Тогда, в первый раз, он сглупил, Адольф Шогер. Но теперь он спокоен. Он, правда, ждет не дождется, хотя абсолютно уверен, что я приду, постучу пять раз, потом шестой и предстану перед ним.
Шогер умен.
Я действительно иду.
Я иду так долго, что мне давно уже опостылел месяц, кособокий желтый блин, и мириады колючих звезд, пестрых иголок, отливающих всеми цветами радуги. Я устал и хотел бы отдохнуть.
Там, за домом, есть заросший крапивой ход, заваленный старым барахлом, - мое тихое пристанище. Никто еще не набрел на него. Можно сидеть там целый день или ночь напролет, можно думать об иллюзорности мира и о всяких Спинозах.
Нигде в мире не отдохнешь лучше, чем в том сводчатом погребе, к который ведет заваленный рухлядью ход.
Там можно поразмыслить о чем угодно - о скотине, именуемой человеком, и о человеке, чье имя - скот.
Мне надо отдохнуть. К железной калитке все равно не пройти. Где-то там, прижавшись к стене, стоит Авраам Липман, стоит и ждет сына. Он стоит, не смыкая глаз, его старые уши ловят каждый шорох. Он стоит как статуя и ждет меня, Касриэла.
Что скажет отец своему сыну? Что может сказать своему сыну Авраам Липман, если сын его - сверхчеловек и боится, что ему отрубят палец.
Отец знает, что я иду, и знает куда.
Совсем недавно был у нас разговор, короткий разговор, который можно передать в двух словах.
Было так...
Но сперва - отдохнуть, я должен присесть, закурить. Там, в погребе, есть сигарета, есть свеча и спички, есть подходящий чурбан.
Я пробираюсь в свой погреб, зажигаю свечу; я сажусь и закуриваю. Да, теперь мне хорошо, я отдыхаю. Ни месяца, ни звезд. Мерцает огонек свечи, тусклый огонек, и отбрасывает на стены мою тень, гигантскую, непомерную тень сверхчеловека.
Я не засижусь. Докурю свою сигарету - и дальше.
- Отец, - сказал я моему Аврааму Липману. - Отец, скажи ребятам, чтобы перепрятали оружие. И пусть сами спрячутся, все, кто проносит оружие. Через шесть ночей я пойду к Шогеру, он станет рубить мне пальцы, и я все расскажу.
- Касриэл, - сказал отец, - сын мой, ты понимаешь, что ты говоришь?
- Я понимаю, что говорю. Если хочешь, могу повторить.
- Ты же знаешь, что оружие спрятано в самых надежных тайниках и других таких не найти, а людей, которые проносили его, столько, что им некуда спрятаться.
- Я знаю, но меня будут пытать, и я все скажу. Смотри сам, отец.
- Ведь я тоже проносил оружие, проносили твой брат и сестры.
- Я знаю, отец, но я все скажу.
