Здесь он лечился, гулял, беседовал с другими отдыхающими, видными партийными секретарями, — пока не почувствовал себя здоровым. Хотя это потрясение не прошло бесследно. Но тогда лучше всяких лекарств его подняла на ноги неожиданная сталинская милость — избрание секретарем ЦК. Теперь, когда, наоборот, все рухнуло, лежа на больничной койке, в полном отчаянии он в мае 1953 года написал слезное письмо главе правительства Маленкову.
«В связи с упразднением Главного политуправления военно-морских сил, я обращаюсь к Вам, Георгий Максимилианович, с большой просьбой… Почти тридцать лет своей трудовой деятельности я связан с работой в народном хозяйстве. С 1936 года на советской и партийной работе. Люблю эту работу, она для меня вторая жизнь…
Мне трудно менять характер работы или приобретать новую специальность теперь, когда возраст приближается к 50 годам, а здоровье нарушено двумя серьезными заболеваниями — инфаркт миокарда и эндортернит (слово «эндартериит», серьезное заболевание ног, Брежнев не смог написать правильно. — Авт.). Прошу Вас, Георгий Максимилианович, направить меня на работу в парторганизацию Украины. Если я допускал в работе какие-либо недостатки или ошибки, прошу их мне простить».
Маленков послание переадресовал Никите Сергеевичу, который как раз неплохо знал Брежнева по Украине. На письме сохранилась пометка «Хрущев ознакомился». Ни Маленков, ни Хрущев на мольбу Леонида Ильича не откликнулись.
Брежневу предложили должность заместителя начальника Главного политического управления Советской армии и Военно-морского флота. Он еще лежал в больнице, а приказом министра обороны Булганина его вернули в кадры вооруженных сил. В порядке компенсации повысили в звании: из генерал-майоров произвели в генерал-лейтенанты.
Многих других советских чиновников крушение карьеры ломало. Но не Брежнева. Он прошел такую жизненную школу, с таким трудом годами карабкался вверх по этой лестнице… Неужели позволит себе рухнуть на дно?..
Символическое свидетельство служебного крушения Брежнева — выписанный ему мандат на районную партийную конференцию Киевского района Москвы. Еще недавно от него зависела судьба страны. А теперь он мог только поднять руку за избрание районного начальства.
Всю жизнь Леонид Ильич делал записи, вел что-то вроде дневника. С горечью и обидой пометил в записной книжке: «Как легко с величайших вершин столкнуть человека в бездну глубочайшего горя!»
Подчеркнул. И с надеждой добавил: «Время все исцеляет».
