— Возьмите Москву, которая всегда находилась в более благоприятных условиях по сравнению с другими городами страны. Даже в Москве до последнего времени хлеб отпускали в одни руки не более килограмма. В Москве, которая находится в особых условиях, хлеб продавали с примесью — около сорока процентов картофеля и прочего.
Сталин разорил деревню. По сравнению с 1928 годом (последний год до массовой коллективизации и раскулачивания) поголовье скота уменьшилось, а население-то росло! После войны крестьян еще и обложили непосильными налогами. Чтобы не платить, крестьяне забивали скот, отказываясь даже от коровы (а это же молоко для детей!), вырубали сады и деревья.
— Я ездил в родную деревню, — вспоминал Хрущев, — зашел к двоюродной сестре. У нее хороший сад. Я ей говорю: «У тебя замечательные яблони». А она: «Осенью срублю из-за налогов».
Результат? В августе 1953 года на пленуме ЦК выяснилось, что после повышения налоговых ставок денег в бюджет стало поступать меньше.
— А мы содержали огромную армию фининспекторов, которые ходили по дворам и собак дразнили, — доложил на пленуме Хрущев товарищам по партии. — Люди покупали поросенка, старались подкормить, пока фининспектор не пришел, а за день до прихода — зарезать. Зачем это нужно? Что же это — наши враги? Что в том, что человек откормил поросеночка пудов на пять-шесть, сам скушал и на рынок дал? Разве это плохо? Разве это угрожает нашему социалистическому строю? Нет. Глупость была.
Крестьяне бежали из деревни, уже выращенный урожай пропадал.
«Взрослые мужчины и женщины уходили из колхозов в города и промышленные центры, в колхозах оставались только престарелые и дети, — рассказывал Александр Михайлович Пузанов, который в 1952 году стал главой правительства РСФСР и кандидатом в члены президиума ЦК. — Уборочные работы проводились силами МТС, рабочих городских предприятий и студентов. Не только мяса, молока и масла, хлеба не хватало даже в крупнейших городах и промышленных центрах. Тысячные очереди очень часто образовывались с вечера!»
Первый секретарь Смоленского обкома Павел Иванович Доронин на пленуме ЦК вспоминал, как они с Ворошиловым ездили по области. Потрясенный увиденным Климент Ефремович сказал: тут хоть Карла Маркса посади, и он ничего не сделает, колхозы доведены до ручки.
— Вы совершенно правильно говорили, — напомнил ему Доронин, — что такое положение могло сложиться только потому, что члены политбюро и Сталин не представляли и не знали, как живет народ. Говорили, Климент Ефремович?
