- Это кто? - забеспокоились знакомые Адриана.
- Так, одна не совсем здоровая читательница журнала, где Адриан работал.
Точнее - почитательница.
Хотелось проститься с Адрианом спокойно, без лишней суеты и шума.
Медленно опускался гроб в гиену огненную. Странно, мне все было видно сквозь крышку гроба. Одна рука Адриана лежала вытянутой вдоль тела, другая на груди сжимала букетик незабудок, которые я ему положила перед расставанием. Неужели это рыжий поп в последний момент так сложил его руки? Не надеялся, видно, на христианского бога, рыжий черт! Ну да ладно, так даже лучше, к нашему русскому естеству ближе. Рука, лежащая вдоль тела пошевелила пальцами, как будто сделала прощальный знак. Верно, от стресса мне это все привиделось. Еще мгновение - и от Адриана останется лишь горстка пепла, не больше. Прощай, Адриан.
Битва двух ведьм
Случилась отчаянная пустота.
Саша не оставлял меня. Но и депрессия, это пронзительное Ничто, не оставляла.
Должно пройти время. Многое должно было бы улечься в моей душе, многое должно было быть прояснено, осмысленно.
На девять дней явилась младшая дочка Адриана Настя. В ярком оранжевом платье.
- Ты не чувствуешь, что я в этом доме хозяйка?
- Послушай, а не пошла бы ты?
- В этом доме жил мой отец.
- Ах, ты вспомнила, что у тебя был отец?!
- И дед мой тут жил.
- Лапонька, а ты хотя бы семейный дневник своего деда читала, ты его хотя бы краем глаза видела, этот дневник? Что-нибудь знаешь, кто был твой прадед? Ах, тебе это неинтересно, понимаю...
Адриан показывал мне совершенно уникальную вещь: дневник семейства Соловьевых, своих предшественников. В XIX веке такие дневники были явлением обычным. Куда делся этот дневник, - ума не приложу. У него иногда случались благие порывы к работе, и он хотел описать жизнь своих предков. Руки не дошли.
Жаль, это безумно интересно.
Наша встреча с дочерью закончилась тем, что мне пришлось выдворить ее. Настя продолжала грязный скандал:
- Я тебя боюсь, ты ведьма. Но и я у Лилианы училась. Будет страшная битва двух ведьм.
Я помахала на нее дорогомиловским гребнем, - она приумолкла, засобиралась и ушла.
***
- Когда я умру, прах мой разметай вот под этой березкой, - наказывал мне Адриан.
- Как прах Николая Рериха над Гималаями?
- Я серьезно. Обещаешь?
Я обещала. Это было как раз рядом с местом, где я приземлилась в Домодедово, о котором мне писал в Усть-Каменогорск Адриан, ожидая моего прилета в Москву. Огромная поляна, сплошь усыпанная трогательными цветочками, почти со всех сторон окруженная лесом. За поляной храм, бывший женский монастырь.
