У трактира посланник Смерти Чичеро спешился и что-то шепнул на ухо своему понятливому коню. Тот встал как вкопанный, и хозяин почёл за лишнее его привязывать. Конюху, метнувшегося было от крыльца, где он точил лясы с подавальщиками, Чичеро возразил своим неподражаемым шёпотом:
— Я сам заведу своего коня. После.
— Но ваш конь…
— Знаю, без ноги. Я сам им займусь.
Конюх расплылся в доброжелательной улыбке. Чаевые за присмотр и уход за конём сорвались, но не показывать же мертвецу своё разочарование. Да и заниматься таким покалеченным конём — дело сомнительное и опасное.
На длинных негнущихся ногах гость города Цанц под усилившимся ливнем стремительно двинулся ко входу в трактир.
— Хозяин в общем зале, — угодливо сообщил посторонившийся зазывала, распахивая двери.
Общий зал дохнул перегаром и прогорклым свечным маслом. За длинными дубовыми столами пьянствовали многочисленные живые — всё больше мелкие торговцы в линялых куртках. Скверное вино, доброе пиво, яичница и рыба с запахом болотной тины поглощались ими с равновеликой жадностью. Мёртвых посетителей, вопреки названию трактира, здесь не было. Чичеро стал единственным исключением и тем привлёк общее внимание, которому не обрадовался, ибо странности его поведения обнаружились перед всеми.
От цепких взоров посетителей не укрылся живой блеск его глаз при виде яичницы — небывалое дело, ведь чтобы мертвецу почувствовать голод, его надо не кормить пару месяцев. А дальше посланник Смерти не без труда отвёл взгляд от вожделенного блюда, и его внутренняя борьба стала и вовсе необъяснимой. Подумаешь, сложность: заказать ли себе яичницу?
Трактирщик Ларколл — так его назвал зазывала — принимал заказы за стойкой. Он оказался рослым живым детиной с бугристым бритым черепом, грубо татуированным эмблемой дружины орудийцев Владыки Смерти. Завидев орденский плащ Чичеро, детина тут же ему кивнул, хвастаясь татуировкой:
— Желаете выпить с дороги?
— Кружку пива! — как-то нехотя бросил Чичеро, кутаясь в мокрый чёрный плащ. Заказ выпивки в трактирах был традицией, не нарушаемой даже высокопоставленными мертвецами, которые, строго говоря, в алкоголе ничуть не нуждались: их тела были и так раз и навсегда набальзамированными.
Ларколл нацедил из бочонка лучшего цанцкого пива и подал его с поклоном, снова представив янтарным глазам посетителя свою бугристую макушку. Наколотые на ней эмблема и дата полувековой давности намекали, что право открыть трактир в Цанце предки Ларколла заслужили самоотверженным обслуживанием баллист в период осады Цитадели Живого Императора.
