Казалось, искренний, щедрый, открытый для мира и для нее мужчина, которого она узнала, ушел навсегда, но он все еще здесь и пытается побороть готовые сломить его несчастья, просто ему нужна помощь.
Терри подошла сзади и обняла, положив голову на его плечо.
– Ты ошибаешься, – тихо сказала она. – В том, что случилось, нет твоей вины. Я попробую объяснить. Мы бессильны против обстоятельств, но ты не готов смириться с этим, потому что слишком многое в жизни привык контролировать. Тебе кажется, ты выстроил надежную защиту, но это не так.
В хмурой задумчивости Леонид повернулся к ней:
– Разве мужчина не должен защищаться?
– Не всегда и не от всего. Иногда тяжелая броня делает человека слабым.
– Это относится ко мне?
– Знаешь, еще до того, как мы встретились, один человек предупредил, чтобы я держалась от тебя подальше – ты слишком жесток.
– Напрасно ты не послушалась совета, – мрачно усмехнулся Леонид.
– Я встречала людей покруче тебя.
– Почему мне так легко поверить в это?
– Может, ты начал лучше понимать меня, а я тебя? Беда в том, что ты возомнил себя хозяином жизни и, что бы ни случилось, берешь всю ответственность на себя. Это ошибка.
– Он так говорил мне, – пробормотал Леонид, глядя вдаль на что-то, видимое только ему.
– Кто? Амос?
– Нет, Дмитрий Царев, которого я считал отцом до десятилетнего возраста. Я обожал его, а он любил меня.
– Знаю. Видела вас вдвоем на фотографиях.
– Мама хотела избавиться от тех, на которых он изображен, но мне удалось ее отговорить. Думаю, она так и не поняла, как много он значил для меня.
– Это отражалось на его лице, – вспомнила она, – и на твоем.
– Он часто говорил, что ни один отец так не гордится своим сыном. Но Амос вернулся в Россию, Дмитрий узнал правду и возненавидел нас.
– А тебя за что? – не поверила ушам Терри. – Как он мог?
– Он отдал мне сердце, а когда узнал, что я не его сын, то взбесился. Я умолял сказать, в чем моя вина, но он называл меня чужим, приблудным и отталкивал, когда я пытался обнять его.
Терри пробормотала ругательство, и Леонид удивленно поднял глаза.
– Пусть горит в аду, – не могла остановиться Терри. – Выместить злобу на невинном ребенке. Черт бы его побрал!
– Он умер два года назад. Мы с ним не виделись – он вышвырнул нас из дома и из своей жизни. Я пытался писать ему в надежде, что он ответит.
– А он?
– Только однажды он прислал обратно мое письмо, разорванное на кусочки, с запиской: «Ты мне не сын».
– Мерзавец! – воскликнула Терри. – Что было потом?
