В учебном центре ДФОП, где девушки, живущие в лагере, получают профессии швей, вязальщиц, машинисток, мы задали вопрос: что вы знаете о Кэмп-Дэвиде, о сговоре Садата и Бегина?
Обступившие нас девчата горячо заговорили, перебивая друг друга:
— Это предательство! Садат хочет навсегда отдать нашу землю Израилю... Американцы хорошо заплатили Садату. Они не имеют права делить нашу страну!
Осман с трудом успокаивает их и оборачивается к нам:
— Это наши главные помощницы. Они пишут плакаты и лозунги, выступают на собраниях и митингах, разъясняют пожилым и неграмотным смысл происходящих событий.
— А теперь послушаем старичков, — предлагает Расмия, и мы входим в первый же дом, вернее, в бетонный полутемный сарай с маленьким зарешеченным окном. На старом вытертом ковре, расстеленном на бетонном полу, шесть-семь пожилых мужчин играют в нарды. Как только Расмия объясняет, кто мы и чем интересуемся, нарды решительно отодвигаются в сторону. Нам предлагают кофе. На дне чашечки его не больше чайной ложки: крепчайшего, душистого, конечно, без сахара. Наливают его из термоса бережно, осторожно, чтобы не пролить ни капли.
— Настоящий кофе по-бедуински, — поясняет пожилой крепкий мужчина, хозяин дома. У Арефа, как его зовут, десять детей, и все взрослые сыновья — участники палестинского Сопротивления. Фамилию свою он называть не хочет — на оккупированных землях живут родственники, и Ареф опасается за их судьбу.
— У меня была земля, сад и дом. Теперь все это захватил Израиль.
Посмотрите на всех нас, сидящих здесь. Мы почти прожили нашу жизнь, а что у нас над головой?
Мы смотрим вверх, куда направлен указательный палец Арефа: потолка нет, его заменяют листы шифера.
— Видите? У нас нет крыши! Это не дом!
Да, я знаю, крыши палестинцам строить запрещено. Дом под крышей, по законам арабских стран, нельзя разрушить, нельзя выгнать его обитателей. Если человек имеет собственную крышу над головой, значит, он поселился здесь окончательно. Палестинцы же — изгнанники, живущие на чужой земле, а собственные крыши ждут их на родине, куда они полны решимости вернуться.
Мы медленно, крошечными глотками, пьем кофе. Беседа постепенно, незаметно принимает все более и более острый характер. Эти пожилые палестинцы были изгнаны со своей родной земли еще в 1948 году сионистскими террористическими бандами «Иргун» и «Штерн». Вот уже больше тридцати лет живут они на чужбине. Нужно было слышать, какой неподдельной горечью и гневом были полны их слова, когда речь зашла о предательстве дела палестинцев Садатом и арабской реакцией, о том, что США поставляют в Израиль все больше и больше военной техники.
