, тем больше на обочинах боевой техники. Сломана? Видимо да. Обгоняем танковые колонны. Силища прет! Ща как навернем, одна пыль останется! Грузия посмела напасть! Белены объелись? Потанцуйте, ребята, попейте вина! Не надо воевать!
Границу проходим быстро. Туда – никого. Оттуда толпа. Много мужчин. Вопрос: они что, не под ружьем, что ли? А где же «югоосетинская гвардия»? Ладно, на месте разберемся. Прямо возле «дырки» подбираем женщину. Плачет: сын остался в Цхинвале. На звонки не отвечает. Настроение портится – я такой плач уже слышал. По убитым, пропавшим без вести. Сухум, Душанбе, Тирасполь, Сараево, Грозный, Приштина, Буденновск, Кизляр, снова Грозный… Кожей ощущаю: шутки кончились. А что, кто-то палкой тебя сюда гнал? Сидел бы дома. Ты вообще в отпуске. Ладно, ладно – внимание, впереди медалеопасное[8] направление.
Петляем по серпантину. Джава – первый крупный поселок. Площадь. Много мужчин. Молодых и не очень. В камуфляже, в спортивных костюмах. Все с оружием, перемотанные пулеметными лентами. Лица угрюмые, мужественные. Вот молодцы ребята, готовы к бою. Если здесь, в тылу, такой резерв, представляю, сколько их в городе.
Знакомимся с одним из местных. У него на груди РПД, ротный пулемет Дегтярева времен Второй мировой войны. Договариваемся снять у него дом на пару дней. Едем смотреть. Калитка, двор. В здание проходим через подвал. Там женщины, дети – приготовились к долгой осаде. Настроение у них боевое, даже шутят. А нас расселяют наверху. Паркет. Кухня, комната с несколькими заправленными кроватями. Бросаем рюкзаки, бронежилеты, и обратно на площадь. А там жизнь кипит! Милиционеры какие-то, беженцы, старушки с палочками, дети плачут. Мимо мчится «девятка». Багажник открыт. В нем двое мужиков, все в пыли, как в грязной муке. Из салона кричат:
– Где санчасть?!
– Там!
Разворачиваемся, мчимся вслед. Справа памятник Сталину. Вождь смотрит прямо, поверх голов – как будто обиделся и не хочет ни с кем общаться. А мы с визгом горячих покрышек сворачиваем с дороги вниз. Вагончики. Из «девятки» уже вытягивают бородатого парня. Он стонет в голос. В животе маленькая такая дырочка. И тоненькая струйка крови. На вид – ничего страшного.
– Я один выжил. Остальные там, на Дзарской дороге. В машине… Ааа…
Вы не видели, как умирают раненные в живот? Сначала человек общается, отвечает на все вопросы. Никакой обреченности. Час проходит, два… Человек тает на глазах. Пять часов, агония – и все. Так мой дружок умер, Витя Нечепко. В 2001‑м. Незадолго до того встретились мы с ним в чеченских горах, в Хатуни. Их 119‑й парашютно-десантный полк прикрывал ущелье. Только я спрыгнул в пыль с БМД, подходит ко мне офицер. Немолодой уже. Майор.
