На грани возможного | страница 47
— Ну-ка, товарищ Воронов, — обращается ко мне Петр Сидорович, Подставьте-ка вашу лопаточку к нашему прибору вот в этом месте. Держите ее так, чтобы плоскость была направлена к лесу.
Я, значит, приставляю лопату к аппарату, а Петр Сидорович нажимает какую-то кнопку… и — пожалуйста! В лесу раздается взрыв! Это, значит, разорвалась наша молния…
— Вот видите! — радостно говорит профессор, — Все верно! Железного экрана действительно не хватало на этом месте. Теперь волна излучается в нужном направлении.
И что ж вы думаете? Приезжают в следующий раз, а уж по бокам их машины укреплены новые приспособления.
С тех пор, с каждым приездом, шаровая молния управляется у них все лучше и лучше. А вот последний раз — так совсем здорово получилось!
Теперь у них скоро вся проблема будет окончательно решена.
…Так вот, я вам и говорю, как только приедет на полигон профессор Семенов Петр Сидорович, так сразу спрашивает: «А где же товарищ Воронов?» Одним словом, любит меня ученый народ.
АВТОМАТЫ ПИСАТЕЛЯ
Призвание стать писателем я почувствовал давно. Друзья из среды литераторов отнеслись ко мне недоверчиво:
— Ну, что ж, попробуйте! Вы думаете, это легко? Это вам не машины изобретать. Там все поддается математическим вычислениям и сразу видно, что нужно. А вот в литературной деятельности столько неясностей… — Вы представляете, — говорил мне один известный писатель — я переписываю свои произведения по двадцати пяти раз! Вы понимаете? Двадцать пять раз!
— Все это ерунда! — гордо отвечал я. — У меня, на пример, имеется много интереснейших воспоминании. Только садись и пиши.
Очутившись перед листом чистой бумаги, я очень быстро пришел в уныние.
«Действительно, трудное дело, — подумал я. — С чего же начать?» Меня почему-то все время тянуло изображать на бумаге математические формулы. Или, в крайнем случае, еще раз написать отчет о своей последней работе под названием: «К вопросу о псевдопараметрическом резонансе в четырехполюсниках при неустановившемся режиме контуров.»
Где-то далеко в глубине сознания вертелось малопонятное слово «сюжет».
«О чем, собственно, я буду писать?:- проносилось у меня в голове. — Вот, говорят, что существуют в литературе художественные образы. Что это за образы такие? Надо просто начать, с чего-нибудь, а там будет видно. Подумаешь, образы!»
Наконец я решился обмакнуть перо и приступить к делу: «Мои воспоминания, дорогие товарищи, касающиеся…»
Что написать дальше, я просто не знал. А тут еще с моего пера, беспомощно повисшего в воздухе, сползла капля чернил и на рукописи образовалась клякса.
