Танки бьют все время с одного места, и Смолин решает, что машины врыты в землю, — на Северо-Западе противник часто поступает так.
Старшине удается нанести на карту довольно много значков, когда справа вспыхивает сигнал опасности: дважды мигает красным светом ручной фонарь Заряна.
Огонь немцев ослабевает, пушки и танки замолкли, стреляет только пехота. Офицеры «Мертвой головы» разобрались в обстановке, поняли, что русских немного, прошел испуг.
Зарян снова мигает фонарем. Впрочем, в этом уже нет большой надобности. Смолин и так видит на гребне высоток черные фигурки немцев, перебегающих от укрытия к укрытию.
Вытянув из противогаза ракетницу, старшина стреляет в сторону своих позиций, и разведка, прихватив пленного, начинает отход.
Она уже на полпути к своим, когда рядом с передними бойцами рвется гаубичный снаряд. Пушкари врага пытаются отрезать русским дорогу к себе.
Услышав приказ взводного, замыкающего цепочку, к месту разрыва ползет Бядуля.
Смолин то и дело останавливается. Не исключена погоня, и старшина готов прикрыть огнем отход своих.
Наконец он подползает к Бядуле. Тот лежит меж кочек, обессиленно уронив голову.
— Что с тобой, Степан? Ранен?
— Не.
— А Зарян?
— Нема Заряна. Оба — наповал.
— Кто «оба»? — мрачнеет Смолин.
— Та кто ж — тезка мой, Степа, и тот, немец…
Старшина сплевывает густую, соленую слюну.
— Черт с ним, с пленным! Вынеси Заряна. Быстро!
У проволочных заграждений разведчиков окатывает грязью разрыва. Смолину кажется — у него подломились колени, и взводный медленно валится на бок. Тотчас рядом вырастают Швед и Намоконов.
— Саша… Саня! — трясет его за плечи Арон. — Ну же!
Внезапно одессит вскакивает на ноги, поворачивается к немцам, кричит с остервенением и злобой:
— Сволочи! Гады!
Но тут его дергает за ногу Намоконов.
— Однако, жив взводный, Арон.
Смолин открывает глаза, смотрит мутным, бессмысленным взглядом куда-то мимо товарищей.
Бядуля гладит старшину по голове, говорит, как ребенку:
— Вийна людей исть, а кровью запывае, голубчик… Ничо… ничо…
Намоконов пытается затащить взводного себе на спину.
— Не надо, Ваня, — слабо возражает Смолин. — Я сам.
Он вяло усмехается.
— Взрывная волна. Ткнуло немного.
Навстречу разведке уже ползут стрелки.
На востоке чуть брезжит солнце. Начинается еще один будничный солдатский день.
В Ставку из штаба фронта уходит очередная сводка: «За истекшую ночь серьезных столкновений с противником не было. На ряде участков шла перестрелка и проводилась разведка боем…»
