Флик прочел приказ, который, кроме часа и даты нападения, не был для него неожиданным, и приказал адъютанту поднять по боевой тревоге, но без всякого шума и по возможности скрытно, всю дивизию.
Флик вышел на берег Сана и посмотрел на мерцающую в ночном сумраке реку и загадочно темнеющий за нею противоположный, советский берег. Ночь свежая, безветренная, звездная июньская ночь неслышно летела над Саном, над Бугом и Днестром, над Западной Украиной и Западной Белоруссией, над заливами и озерами Прибалтики, погруженными в мирный, предпраздничный сон. Огромная страна, раскинувшаяся за этими рубежами, от Черного моря до Ледовитого океана, огромная, непонятная генералу Флику страна, населенная разными народами, нашедшими, однако, единый язык и единую мечту, загадочно молчала по ту сторону границ.
Что ожидает его, генерал-майора Флика, и его дивизию и сто шестьдесят девять других германских дивизий в этой непонятной стране? Как встретит ее народ непобедимую гитлеровскую армию, которая пока не знала поражений и завоевала почти всю Европу? И разумно ли лезть в берлогу к этому русскому медведю, у которого всегда оказывались сильные лапы? Не погорячился ли фюрер и не забыл ли он судьбу Наполеона, который выбрался еле живым из этой загадочной России и на ее студеных полях позорно закончил свой победный марш по всему свету? А если уж вспоминать историю, то разве не русские солдаты не так уж много лет назад завоевали ключи Берлина?
Генерал Флик был образованным человеком и хорошо знал военную историю. И вот она почему-то именно в эту ночь, когда он курил на берегу Сана, особенно ярко всплывала в его памяти и будила тревожные мысли и смутные, дурные предчувствия…
Совсем в другом настроении и совсем с иными мыслями смотрел в те же часы на советский берег господин Крашке, как известно, представлявший ведомство адмирала Канариса в дивизии генерала Флика.
Крашке вспоминал несчастье, происшедшее с ним в этой проклятой России, в результате которого он лишился дипломатического звания, был снижен по должности и отправлен на фронт. О, только бы живым добраться до Москвы!.. Тогда он сумеет рассчитаться с этими русскими за все свои обиды и унижения!..
Между тем дивизия скрытно, без огней и сигнальных труб, была поднята по боевой тревоге и выстроена, как на парад.
Генерал Флик обошел застывший строй дивизии, и затем командиры полков отчетливо и торжественно огласили приказ фюрера. Солдаты выслушали его молча — им было заранее запрещено кричать традиционное «Хох!» и «Хайль Гитлер!» из опасения, что это могут услышать советские пограничники.
