— Расчет у меня был двоякий, гражданин следователь: во-первых, создать себе авторитет на заводе, чтобы потом мне проще работать было; а во-вторых, в цех-то я ринулся и делал вид, что энергично тушу пожар, а на самом деле в дыму и в сутолоке незаметно его поддерживал… Уж очень мне хотелось задание это выполнить, мне большие деньги за это были обещаны…
Май отшумел, и началось лето. В том году оно наступило быстро после обильных весенних дождей, на полях зрел богатый урожай. Все, казалось, предсказывало счастливый, щедрый год, и вся страна, занятая мирным трудом, радовалась предстоящему урожаю. На колхозных полях гудели тракторы, летние полевые работы были в самом разгаре. Тихие белые ночи млели над Ленинградом, шумели по вечерам многолюдные стадионы и парки Москвы, сотни тысяч людей отдыхали и лечились на курортах Кавказа и 'Крыма, нарядные белые теплоходы проплывали мимо веселых черноморских городов, откуда доносилась музыка приморских бульваров, на пляжах нежились под южным солнцем купальщики, в театрах готовились новые премьеры, в павильонах киностудий снимались новые фильмы.
Родина жила своей обычной трудовой жизнью.
Но именно в эти первые ночи июня враг заканчивал свои последние приготовления. Сто семьдесят немецких дивизий, в точном соответствии с планом «Барбаросса», скрытно подползали к рубежам Советской страны. В тех случаях, когда скрыть передвижение войск оказывалось невозможным, гитлеровское правительство и его дипломаты объясняли эти переброски войск военными маневрами, армейскими отпусками и даже частичной демобилизацией.
Чтобы замаскировать свои вероломные планы, Гитлер передал через Риббентропа указание германскому послу в Москве фон Шулленбургу провести ряд переговоров и внести ряд предложений, которые должны были создать впечатление, что Германия не только верна советско-германскому пакту 1939 года, но и намерена активно расширять свои экономические связи с Советским Союзом.
Шулленбург, уже ясно понимавший, что война приближается с каждым днем, выполнил полученные указания и сделал все необходимые визиты, запросы и заверения. Он не был точно информирован о роковой дате, но по ряду косвенных признаков и намеков, которые сделал ему в Берлине Риббентроп, отдавал себе отчет в том, что война мчится на всех парах и до ее начала остались буквально часы…
Шулленбург частично поделился тревогами с женой и велел ей очень осторожно, чтобы ни в коем случае не заметила горничная, подготовиться к внезапному отъезду — собрать необходимые вещи, уложить чемоданы и т. п. Сам же он потихоньку приводил в порядок свой личный архив, уничтожая лишние документы, свои! записи и копии служебных писем.
