Сочинять «аллегорические» письма было нелегко. Волжин с завистью поглядывал, как Пересветов быстро, не задумываясь, пишет все, что хочет. Самому ему приходилось думать над каждой фразой и после еще несколько раз перечитывать написанное, чтобы как-нибудь не проговориться.
Рапорт о поражении русскими снайперами разносчиков пищи и двух других солдат пошел, как водится, по команде и к вечеру дошел до командира части полковника Липпе. Это был пожилой немец с обрюзгшим лицом и порядочным животиком. Полковник быстро произвел в уме подсчет. Считая этих четырех, всего за день было убито и ранено русскими снайперами на участке полка одиннадцать солдат. Вместе с семью, убитыми при огневом налете русской артиллерии (прямое попадание в стрелковую траншею), получится восемнадцать. Среднесуточные потери по восемнадцать человек составят пятьсот сорок в месяц. А если в месяце тридцать один день, то пятьсот пятьдесят восемь (Липпе любил подсчитывать точно). Это более двух рот… Черт возьми! Так весь его полк может без боев, бесславно «растаять» здесь, под Ленинградом!
Полковник почувствовал себя нехорошо, на лбу выступил пот. Небольшие в отдельности, потери эти были страшны своей регулярностью и неизбежностью. Особенно расстраивали полковника русские снайперы. Они были неуловимы и появлялись в самых неожиданных и невероятных местах. От снайперских пуль не было спасения даже в глубоких окопах: русские подбираются к ним почти вплотную, чуть ли не залезают в них! А что же немецкие снайперы? Где они? Отсиживаются в стрелковых траншеях? Боятся риска, эти хвастуны, Мюнхгаузены, одной пулей убивающие десять человек!
Полковнику нередко доносили об уничтоженных русских, но он не верил этим донесениям, хоть и не возражал против награждения отличившихся: ведь ему было выгодно, чтобы его солдаты получали побольше наград — это создавало славу полку и его командиру. Снайперы Липпе нахватали уже немало железных крестов и других орденов, но удалось ли им уничтожить хоть одного русского снайпера?
В этом полковник сильно сомневался. Командиры батальонов и рот не разделяли его сомнений, считали, что немецкие снайперы — лучшие в мире и никому с ними не сравняться. Взять хотя бы Пауля Шперлинга. Он прошел всю Европу и с начала войны убил более трехсот человек. Портрет Шперлинга появлялся во всех иллюстрированных журналах Германии. Даже в журнале для домашних хозяек красовалось надутое лицо галантерейного приказчика с бесцветными глазами и такими же усиками, которые усилиями художников и ретушеров превращались в темные.
